— Арестовали-таки этого стилягу, товарищ полковник?
Рогов улыбнулся:
— И не думал. Крейцер — жертва стиля и случайного знакомства. Преступники использовали его доверчивость и жадность к деньгам. Главный во всем деле, конечно, рыжий Азиат. Его адрес укажет Крейцер. Поедете, лейтенант, с ним, возьмете у него рваную покрышку, которую ему подменили «друзья». Будете проезжать мимо дома, где живет этот рыжий, не вздумайте останавливаться. Адрес запомните на ходу.
— Есть. Все понял, — твердо сказал Саша и вышел.
* * *
К лежавшему на койке Мослюку подошли двое в белых халатах. Первого — седого, низенького, в роговых очках — он знал: это был лечащий врач. Второго — моложавого, красивого, с пристальным взглядом — видел впервые.
— Здравствуйте, больной, — сказал доктор, поправляя на нем оползшее одеяло. — Как спалось?
Мослюк не ответил. Он настороженно посмотрел на незнакомца в белом халате. Доктор представил своего спутника:
— Это ваш новый лечащий врач. А я ухожу в отпуск. Поправляйтесь. Главное — спокойствие и терпение. У вас все идет хорошо.
В палату вошла медсестра с большим свертком в руках. Увидев врача, смутилась и хотела повернуть обратно.
— Что у вас? — остановил ее доктор.
— Передача…
— Кому?
— Больному Мослюку.
— Я же сказал: никаких передач, — сердито заговорил доктор. — На это есть установленное время…
— Там женщина с ребенком, очень просила…
При этих словах медсестры Мослюк рывком поднялся на локте, с мольбой глядя на доктора. Его лицо, до предела напряженная поза выражали огромное желание получить сверток, уложенный заботливой рукой жены.
— Ну, ладно, — сказал спутник доктора, — сделаем для него исключение.
— Хорошо, давайте, — сдался доктор.
У Мослюка засияли глаза. Он лег на спину, облегченно вздохнув.
Молодой врач сам принял сверток от медсестры и, положив на тумбочку, развернул его. В нем были свежие помидоры, вишни, булочки, конфеты и… коробка цветных карандашей.
— А вот это уже вовсе несъедобное, — усмехнулся доктор.
Но Мослюк взял именно эту «несъедобную» вещь.
Ласково улыбнувшись, он на мгновение закрыл глаза и прижал коробку к своей забинтованной щеке. Потом повлажневшими глазами посмотрел на врачей и тихо сказал:
— Это от сына…
— Большой?
Мослюк повернул оживленное лицо к молодому врачу, доверчиво заговорил:
— Три года ему… — он опять посмотрел на коробку. — Я как-то принес ему книжечку с картинками для раскрашивания. А цветных карандашей у него не было. Он все приставал: купи да купи. Я все забывал… А потом… потом купил… но раскрашивать не смог… уехал… Вот он теперь и прислал…