Глава 23
Чувствуешь, какое время?
Полковник Рогов часто задерживался в кабинете допоздна. А в эти дни особенно. Ему не давали покоя последние два дерзких преступления. Такого уже давно не было: за одну ночь два убийства и ограбление магазина.
За долгие годы работы в милиции Василий Вакулович давно привык ко всяким неожиданностям, но по-прежнему каждое происшествие болью отзывалось в его сердце, особенно, если при этом погибали люди. Тогда полковник, как вот сейчас, часами непрерывно ходил по кабинету из угла в угол и старался разобраться, по чьему недосмотру случилось несчастье. Немалую долю вины он брал на себя и своих сослуживцев: проглядели…
Да, работники милиции что-то недоделали, вот и получилось — прозевали. Прежде всего не устерегли тех кто оступился, кто пошел скользким путем «легкой» жизни. Тут бы приглядеться, подсказать, помочь. Но прошли мимо. Не заметили. А может, даже отвернулись. Ох, как это страшно — отвернуться от человека. Забытый, отвергнутый всеми, он морально опускается до предела, становится зверем, которому и людская жизнь — ничто. Такой человек способен на самые подлые поступки, если его вовремя не сдержать.
А кто должен сдерживать? Ведь не поставишь возле каждого из таких негодяев милиционера, который ходил бы следом и при случае мог схватить за руку…
Думать так — значит, стараться снять с себя вину, успокоиться. Василий Вакулович резко взмахнул рукой, словно подчеркивая свои мысли. Нет, он не мог успокоиться. Совершено преступление, и ему казалось, что в этот миг он со своими сослуживцами чем-то отвлекся, словно вздремнул на посту. А спать нельзя. Милиция должна иметь тысячи зорких глаз, тысячи смелых, горячих сердец, тысячи крепких, надежных рук добровольных патрулей. Тогда не проглядели бы…
Василий Вакулович остановился у окна, отдернул портьеру и долго смотрел на потонувший в огнях ночной город.
В коридоре послышались тяжеловатые шаги, глухой кашель, и в дверь без стука вошел начальник управления.
В одной руке он держал дымящуюся папиросу, в другой — пачку «Казбека» и коробку спичек.
— Ждешь своих? — спросил он, усаживаясь на диван и раскладывая рядом папиросу и взятую со стола пепельницу.
— Жду, Максим Прохорович, — повернулся к нему Рогов. — Почему-то долго их нет…
— Когда ждешь, всегда кажется долго.
— Это верно.
Полковник вновь заходил по комнате.
— Да не мельтеши ты перед глазами! — сказал комиссар покашливая. — Небось, весь день из угла в угол топчешься, знаю тебя… И зря ведь, волнуешься.