– Знаешь, что нам нужно? – задумчиво спросил Лоренцо. – Нам нужен свежий старт. Жизнь с абсолютного нуля. Без призраков прошлого и скелетов в шкафах.
Боль в груди Энжи только усилилась. Теперь ей слишком хотелось верить, что все и впрямь можно исправить. Что до его сердца все же можно достучаться. Ведь когда им было хорошо, им было хорошо по-настоящему. А когда было плохо…
Когда было плохо, Энжи не хотелось просыпаться по утрам.
– Мне нужна вся ты целиком, – продолжил Лоренцо, не отводя глаз от жены. – Я хочу тебя настоящую. Ты можешь дать мне себя такую?
Энжи еле-еле смогла сглотнуть, так пересохло в горле.
– Я попробую.
* * *
После позднего ужина Лоренцо уложил обессиленную жену в постель, а сам отправился в кабинет. Организационные вопросы с клиникой Деллы Кармайкл занимали больше времени, чем изначально казалось. Как назло, куда-то исчез Марк Баваро. Предупредил, что на неделю улетает в Чили, но это не повод не отвечать на звонки.
Лоренцо хотел выпить бокал виски, чтобы расслабиться, но это помешало бы предстоящей работе. Констанца еще не ложилась спать, и он попросил служанку сварить ему кофе. С чашкой капуччино он вернулся в кабинет, включил планшет, но цифры перед глазами отказывались строиться в ровный ряд.
Мозг был слишком истощен мыслями о женщине, которую он только что уложил спать. О женщине, которую он совсем не знал. Ему казалось, он женился на избалованной девочке, страдающей юношеским максимализмом и не способной на компромиссы. Теперь выходило, что Анжелина – хрупкая, эмоциональная, смелая женщина с внутренним миром, к которому он даже не прикоснулся. Лоренцо чувствовал себя так, как будто ему только что ударили в солнечное сплетение.
Откинувшись в кресле, он закрыл глаза. Чувство вины поедало его изнутри. Уже дважды в жизни он не услышал, как любимые женщины кричат о помощи. Уже дважды он не понял, что они хотели ему сказать.
И не смог их защитить.
Чувствуя, что нервы на пределе, Лоренцо сорвался с кресла, стремительно подошел к окну. Внизу купался в свете фонарей Центральный парк. Сверху – такая же чернота, как сейчас в его душе. Он никогда не простит себе гибель Лючии. Просто потому что не заслужил прощения. Но в его силах изменить историю с Анжелиной.
Он прижал ладонь к виску. Нельзя допустить, чтобы и второй брак погрузился в ту же пучину беспросветной печали. Нет, больше он этого не допустит.