Сначала в Вишенки, часть молодого сада там. Прошлой осенью заложили. Жаль, под снегом, но всё равно, пройтись среди молодых насаждений, представить их плодоносящими. Потрогать, прикоснуться к холодному шершавому стволу, прижаться щекой, ощутить и в тонком стволе жизнь. Да-да, хоть он припорошен снегом, прихвачен морозцем, но он жив! Он просто замер, притаился в ожидании благоприятных погодных условий. Вот и сам Щербич чем-то похож на эти саженцы, тоже должен, вынужден замереть, притаиться, уйти в спячку, как эти деревца, чтобы потом ожить.
А не создай ему, Макару Щербичу, таких отвратительных условий, позволь и дальше свободно развиваться, не мешай строить, производить, закладывать сады, творить добро на земле, в родных Борках, в Вишенках, он бы ещё сделал ого-го! И всё бы на пользу родным местам, людям, проживающим здесь. А что получилось? Господи, за что?
Ведь были возможности уехать, скрыться за границей, начать там жизнь с нуля, а не поехал. Остался: дороги, любы вот эти деревеньки, речка Деснянка, леса. Даже болота в окрестностях и те милы. Как это оставить? Видишь, Логинов Николай Павлович из Смоленска приехал, семью оставил там, а прикоснуться захотелось к родине, вдохнуть её духа, запаха. Понимает его Макар Егорович, как никто другой понимает.
Потом забежать на поля. Да, они тоже под снегом и тоже отдыхают. Но с озимыми поля живут! Стоит пригреть весеннему солнышку, сойдёт снежок, и откроются взору божественной красоты нежнейшие, первозданной зелени стебельки ржи. А что значат для влюблённого в родную землю человека засеянные, покрытые взошедшими ростками жита поля? Они означают жизнь! Благодать!
Не забыть амбары и склады. Там в сконцентрированном виде лежит тяжёлый труд хлебороба.
Сколько труда, сколько сил надо приложить, чтобы на столе оказался каравай хлеба? Макар Егорович понимает очень хорошо, выстрадал это понимание вместе с крестьянами, непосредственно занятыми этим трудом.
А винокурня? Как-то на днях он подсчитал, во сколько обошлась для него замена оборудования, его доставка, установка. Подсчитал и ужаснулся: меньше заплатил пану Буглаку при покупке, чем вложил. Отдача будет, Щербич это знает. Но…
И вдруг Макар Егорович содрогнулся, содрогнулся от осознания того решения, что он принял совсем недавно, полусидя, полулёжа в кресле у себя в кабинете. Осознал во всей его глубине и трагичности. Вот это всё он вынужден отдать?! Сам, собственной рукой принесёт новой ненавистной власти и отдаст! Ну, не абсурд ли? В своём ли уме ты, Макар Егорович Щербич? Не ошибся ли, не поторопился ли? Может, пока не поздно, остановиться, кинуться вспять? Ведь никто с ножом к горлу не пристал, не потребовал? А может, и не потребуют?