Однако события последних дней говорят об обратном. Значит – вперёд! Обратной дороги нет! Ты принял решение, подвергать его сомнению – в высшей степени не в твоём характере. Вся твоя жизнь, твой житейский опыт подсказывают, убеждают, что первое, принятое на подсознательном уровне решение и будет верным. Стоит только посеять тень сомнения, зародить неуверенность, подвергнуть анализу, и не дай Бог, ещё и есть право выбора в этой ситуации, тогда всё, считай, что решение будет ошибочным.
И сейчас ты едешь попрощаться, пустить слезу на прощание, ещё и ещё раз занозить душу и без того израненную, рвать и без того залитое кровью сердце. А оно тебе надо? Ты кто? Мужик, мужчина или слюнтяй? Хозяин своему слову или обстоятельства руководят тобою, эмоции, жалость?
Впрочем, к чёрту сопли! Он что, институтка какая-то, ходить среди деревьев слёзы лить? Терзать душу, рвать сердце? Не напасёшься сердец на все неприятности в жизни, не хватит одного Богом данного. А других нет и не будет.
И на винокурню он не пойдёт. И на склады, в амбары с зерном тоже шага не сделает. Ни на конюшню, нет. Скотные дворы пускай тоже остаются без его присутствия, посещения. Рвать надо по-живому: раз, и нету! Всё правильно, а то…
Щербич остановил коня, какое-то мгновение сидел без единой мысли в голове, потом решительно повернул Серка, погнал в Слободу. К церкви подъехал в кромешной тьме, в ночи, но окно на кухоньке в домике священника ещё светилось.
– Матушка, буди, буди отца Василия, – вместо приветствия Макар Егорович почти потребовал от растерявшейся хозяйки.
С отчаянной решимостью на лице прошёл, сел на предложенный стул, нервно крутил в руках шапку.
– Буди, прошу, матушка, буди, а не то вдруг передумаю.
Такой вид гостя несколько напугал женщину, она поняла – что-то очень серьёзное привело Макара Егоровича к мужу. Не на гулянку пришёл он, нет, не на гулянку.
– Что случилось, Макарушка? – не отошедший ото сна батюшка с интересом уставился на неожиданного гостя.
– Исповедуй, святой отец, и благослови, – вдруг Макар Егорович опустился перед священником на колени, склонил в поклоне голову. – Или сейчас, или никогда! Обращаюсь как к духовнику, святой отец, как к священнику, не откажи, прошу на промилуй Господа.
По поведению, по выражению лица отец Василий понял, что с просителем происходит что-то очень серьёзное, настолько серьёзное и важное, что никакие шутки, пустые светские разговоры не уместны. Не к другу пришёл Макар Егорович Щербич, а к священнику за помощью, к духовнику. Знать, что-то рвёт, терзает душу человеку, требуется помощь, участие, наконец, просто понимание, которого так часто не хватает людям.