Многие тогда были против, но кто с ними считался? Прислушались к бедноте, справным хозяевам и слова не давали сказать, всё норовили рот закрыть. И не попрёшь! Из района, помимо начальства, ещё и пять милиционеров привезли с винтарями да наганами. Однако Макара Егоровича мужики отстояли, не дали арестовать там же, прямо на собрании. Но надолго ли?
Прав дед Прокоп: не правдой возьмут, а силой задавят коммунисты да большевики, холера их бери. Так оно и есть.
– А вы, справные мужики, что? – спросила Глаша. – Неужто не могли веских доводов высказать, своими думками поделиться?
– Утёрли сопли после того собрания, да и разошлись каждый по своей избе, дожёвывать, – подвёл итог Данила. – А что делать будешь? Повторить то, что было в Пустошке? А больно надо?
Неужели мы с Фимкой пропадём, не проживём без сада да винокурни?
Семью Щербичей приютили соседи в Борках. Безногий сапожник Лосев Михаил Михайлович забрал к себе сноху с детишками, Степана. Предлагал и Макару Егоровичу, но тот отказался. Куда, мол, и свои дети, и мои, будем толкаться в тесноте, стеснять друг друга.
– И правда, – снова заговорила Марфа. – Тебя, Глашка, нет, Ефим в тюрьме, а изба одна стоит. Вот и предложил Данилка, поживи, мол, Егорыч, пока хозяева объявятся. Ты не обиделась, сестричка?
– Нет-нет, что вы? – поспешно ответила Глафира. – Правильно, пускай живёт. Он для нас столько добра сделал. Так что правильно всё.
Успокоилась, отлегло от сердца, когда узнала всё про Ефима. На самом деле, за драку на каторгу не пошлют. Хотя при нынешних властях могут хулиганство переделать в политику, и ваши не пляшут. Скажут, на советскую власть руку поднял, и всё. Им что, привыкать? Сделают так, как им нужно, не считаясь ни с чем.
Да-а, жаль Макара Егоровича, искренне жаль. Вишь, Данилка говорит, что мужики встали за него горой, даже до драки дошло. Однако не перешибёшь власть, нет, не перешибёшь.
А как самим теперь жить? Где работать и кем? Ну им-то с Фимкой куда ни шло, а вот как Кольцовым? Нехотя с ума сойдёшь. Это ж такую ораву прокормить надо.
Опасения не оправдались. Не успела Глаша прийти от соседей, как и Ефим вернулся, стоит во дворе, улыбается, распростёр руки, бежит навстречу жене. Ну и слава Богу!
– Три раза улицу подмёл у райисполкома, и шабаш! – довольный, Ефим приобнял жену, повёл в дом. – Ну, а ты-то как?
– Потом, Фимушка, потом. Всё хорошо, будем надеяться. Вот жить-то как сейчас станем? Работы-то нет, а есть-пить надо.
Из избы вышел Щербич, постоял с минутку, наблюдая, направился к калитке на улицу.
– Куда же вы, Макар Егорович, – Глаша кинулась вслед, взяла за рукав, вернула во двор. – У меня для вас новости, ой, какие интересные!