– Так я согласен, Иваныч, видит Бог, согласен, – и дрожащей рукой с чувством пожал руку председателя. – Вон оно как получается, слава Богу. И тебе спасибо, мил человек, спасибо и земной поклон, Пантелей Иванович, – попытался, было, поклониться в ноги председателю.
– Ты это брось, Данила Никитич, – Сидоркин одёрнул Кольцова. – Вот что радость, простая человеческая радость с тобой сделала, на себя не стал похожим. Это ты себя да жену свою благодари, что детей таких понарожали, Данила Никитич. Я тут ни при чём.
Даже после ухода председателя, улыбка так и не покинула заросшее, обветренное лицо Данилы. Вроде не с пирогами работает, а с коровьим дерьмом, а оно ему кажется золотом. И не воняет, а пахнет, прямо так добре пахнет, этаким здоровым земным духом, жизнью пахнет. И вся округа вдруг стала мила, красива, и он сам как будто парит над землёй, не идет вслед за телегой с навозом, еле вытаскивая ноги из навозной жижи, а плывёт, ногами земли не касаясь. До чего же жизнь стала хороша! Вон и солнышко, даром, что осеннее, предзимнее, а как хорошо-то светит! Ласково, прямо, гладит, а не светит.
И снова вроде заблестели глаза у Данилы, повеселел сам, нет-нет, как и прежде, затеет с малышнёй кучу малу и отдыхает потом во дворе на чурбачке, курит, отходит душой, а улыбка так и блуждает, так и не покидает воспарившего вдруг Кольцова Данилу Никитича.
Марфа сразу заприметила разительные перемены в муже сначала к худшему, а вот сейчас повеселел, прежним стал. Кинет благодарный взгляд на мужика, и сама вслед за ним улыбнётся, потеплеет на душе. Как-никак, а налаживается снова жизнь в семье, особенно рада за Кузьму. Во-он каким знаменитым становится, всей округе на зависть! Это ж во сне не могло присниться, что её сын будет теперь первым трактористом на деревне! Ох, не сглазить бы, не умереть от радости, от гордости. Впрочем, чего ж греха таить, мечтала она о счастье для своих детей, вымаливала, и вот, видно. Бог услышал материнские молитвы, ниспослал на её семью благодать Господню. А то!
Сколько горя хлебнула она, Марфа, может, хватит?! Пора пожить если и не в удовольствие, то хотя бы испытывать почаще вот такие мгновения радости.
А как она в тот раз плакала, когда Данила обсказал без утайки разговор с председателем колхоза товарищем Сидоркиным Пантелеем Ивановичем! Так и зашлась в плаче, так и зашлась! Это ж какая радость для материнского сердца, когда дитё её родное, ею выношенное вот так по жизни правильно идёт! Так идёт, что помимо мамки-папки и люди чужие радуются. Разве есть большее счастье для матери? Если есть, покажите, не верю! С неделю голову книзу не могла опустить, так задравши и ходила от гордости да от радости за себя с Данилкой, за своих деток.