Поговорить, поделить власть – это одно, а отнимать хлебушко – это совсем другой коленкор.
– Ну-ка, ну-ка, Прокоп Силантьич, – напирали на старика мужики и бабы. – Ты гдей-то такое слышал? Кто тебе такое сказал? – а сами уже зверем смотрели в сторону примака – новой деревенской власти.
– Жизня подсказывает, – дедушка привстал с завалинки, обвёл присутствующих пророческим взглядом, довольный всеобщим вниманием. – Слухайте, пока я ещё живой.
– Ты не шути, – подскочил к нему Кондрат. – Начал, так говори до конца! Это кто и зачем у тебя последний кусок хлеба отбирать собрался, я, что ли? Ну, я слушаю!
– Не нукай, не запряг! – огрызнулся старик. – А говорю так, потому как знаю, что от ваших пустых разговоров ни одна зараза на поле не вырастет, разве что мозоль на языке вскочить может.
Оглянись вокруг, пустобрех, все отсеялись, только новые властя ещё в поле не выходили. А ведь после Троицы уже и сеять-то нельзя – не взойдёт. Только впустую семена угробишь, изведёшь. Не мною это придумано, а природой, паря. Покажь мне, благодетель, ты хоть одну былинку воткнул за весну в пахоту? Ты хотя бы зёрнышко сунул в земельку в надежде на будущий урожай, а? Не-е-ет! Что жёнка по простоте душевной да по крестьянскому характеру в грядки посадила, то и всё! Языком только болтал, как корова боталом. А жрать-то захотите! А где взять? А таких как ты, пустомель, сколько по державе нашей? А семьи ваши? И все исть захотят, да чтоб кусок хлеба не простого, не ржаного, а булку им подавай белую, да с маслом потолще, с палец толщиной, потому как властя-а! А где взять? У самих-то ветер в поле голодную песню поёт, зацепиться не за что, от голода воет. Вот и упрётся ваш взор к нам, работным людям, в карман да в сусек, заставите делиться, потому как властя вы, холера вас бери, и лодыри, прости Господи! А против властей кто ж попрёт? Вы вмах с ружьём нас прижмёте, к стенке приставите. И ваша взяла. Все властя от Бога, так ещё деды нас учили, терпеть вас, паразитов, и нам придётся.
– А кто ж им даст, дядя Прокоп? – прокричал Никита Кондратов. – Мы ж не только работать, пахать да сеять можем, мы же и в рожу, если что!
– Ну, с рожей повремени, соколик, до осени, а лучше – до зимы, а я погляжу потом, как ты с этой рожей обойдёшься, – усомнился дед. – Рожа эта будет властью называться, а кто против властей попрёть? Попомните мои слова, именно так и будет. Так что, сейте больше, чтобы на всех хватило. Нахлебников прибавится, к гадалке не ходи.
– Ты что, дед, агитируешь против советской власти? – накинулся на старика председатель. – Ты не надейся на свою старость, а за агитацию против законной народной власти можешь загреметь и в кутузку, понятно тебе? Наша, народная рабоче-крестьянская власть всегда сможет себя и прокормить и постоять за себя сможет.