Тетя Катя смутилась несказанно, но сделала вид, что ничего не заметила.
— Вот и борщ! Садитесь, пожалуйста, к столу. Милости просим!
И только когда начали обедать, тетя Катя стала разглядывать девушку. Ничего, пожалуй! Не то чтоб красавица, но видная из себя. И не нахально держится. Нет. Глазки опускает, в упор не смотрит. Ест аккуратно, вроде совсем не голодная.
— Ну что ж, сынок, распечатай бутылочку. Кагор-чик я купила, чтоб повеселее обед был.
Павел посмотрел на девушку.
— Как?
— Я люблю сухое вино, — сказала она тихо.
Тетя Катя улыбнулась.
— Вино сухое не бывает.
Девушка вскинула глаза на Павла, пожала плечами и усмехнулась. Тетя Катя поняла, что сказала невпопад.
— Бывает, мам, — пояснил Павел. — Так называются некоторые вина.
Он встал, вышел в коридор и вернулся с бутылкой шампанского.
— Я вот привез из Москвы.
Он открыл пробку, достал стаканы из буфета и наполнил их искрящимся, шипучим вином.
— Ну, мам, поздравь нас с Лялей! Мы сегодня зарегистрировались.
Тетя Катя застыла со стаканом в руке.
— Это как же так?
— Ты выпей, выпей! Потом объясню!
Она машинально выпила.
— Вкусное винцо, — сказала тетя Катя, овладев собой. — Только что это тебе вздумалось над матерью смеяться?
— Я не смеюсь, — серьезно сказал Павел. — Мы действительно зарегистрировались с Лялей.
Тетя Катя растерянно посмотрела на сына, на Лялю.
— А зачем же вы так, по секрету? Разве я пошла бы против вашей любви?
— Мы потом тебе, мам, все объясним! — с досадой, что мать портит им настроение, сказал Павел.
— Как же так потом? — И, чувствуя, что вот-вот заплачет, тетя Катя встала. — Я пойду на кухню. А то там свинина подгорит.
В кухне она расплакалась. А там соседка.
— Ты чего?
— Да ничего! Не спрашивай пока!
И вдруг испугалась. Паша обидится, уйдет с этой Лялей; Ну сглупили молодые, так что ж их теперь казнить! Она вытерла слезы и с улыбкой вошла в комнату.
— Ну что же, давайте допьем бутылочку!
Павел просветлел. Он охотно разлил по стаканам остатки шампанского.
Тетя Катя, желая угодить сыну, подняла стакан.
— Ну, за тебя, Ляля! Это что ж, Елена или Людмила?
— Елена, — ответила та, опустив глаза.
— Ну вот, за Елену! — Тетя Катя храбро выпила вино до дна.
Все трое чувствовали себя неловко, разговор не клеился. Тетя Катя постаралась рассеять эту неловкость. Она начала рассказывать о дочери, о внуках, о делах в суде, которые ей пришлось разбирать. Рассказывая, она посматривала на невестку и вдруг подумала, что нехорошо, пожалуй, девушке сидеть опустив глаза при разговоре. Как будто со слепым беседуешь.
И еще одно не понравилось тете Кате. Белые, изнеженные руки невестки с длинными ногтями. «Белые ручки чужие труды любят», — вспомнила она пословицу. А уж с такими ногтями ни постирать, ни сготовить. Такие руки тетя Катя видела только в витринах парикмахерских.