— Только после того, как вымоет твой, я подставлю свой.
— Ты — девушка без фильтра на языке, верно? — усмехнулся он.
— А ты — парень, чокнутый на всю голову, верно?
Мы стояли друг напротив друга и просто перекидывались репликами, и все же я чувствовала что-то близкое к счастью. Мне нравилось говорить с ним, пусть даже в таком формате.
— В каком смысле? — спросил он в недоумении.
— Ты владеешь казино. Весь день проводишь с алкоголем, но не алкоголик. Ты не мой тип. Ты не умеешь ловить момент.
— Умею.
В следующее мгновение Адам притянул меня к себе, и я оказалась в плену его губ. Он обнимал меня за талию, и я целовала самого красивого мужчину. Того, кто бросал мне вызов после каждой фразы. Он был требовательным, и в такие моменты я чувствовала то, что хотела — он видел только меня. Когда мы оторвались друг от друга, Адам все еще не выпустил меня из объятий.
— Поехали со мной, — сказал он смотря мне в глаза.
— Куда?
После такого поцелуя еще несколько минут я не контролировала себя, чего нельзя было сказать об Адаме. Он же был мастером контроля, который напоминал мне Эмили, только в мужском обличье. Сам по себе, но всегда по близости с другими.
Я направилась в спальню одеться, и, когда вышла, Адам держал в руках книгу, которую я читала.
— Самое сексуальное в женщине — это мозг. Я видел столько ягодиц и грудей, больших и маленьких, что в какой-то момент размер перестал иметь значение. Тут-то и выяснилось, что самое главное в женщине — это мозг. Даже когда с ней спишь. Нет. Особенно, когда с ней спишь, — смотрел на меня Адам.
— Это не то, что я читала, — ответила я.
— Знаю, — отложил он книгу. — Знаешь, кто сказал эти слова?
— Это слова Питера Линдберга, — положила я телефон в карман. — Поехали.
— Ты не спросишь, куда мы едем? — спросил Адам отдавая мне шлем.
— Мне не важно.
Мы приехали на Бруклинский мост. Я начинала привыкать к нему, и это пугало. Ведь в прошлый раз осколки моей души долго склеивались воедино.
— Почему именно сюда? — спросила я в недоумении, слезая с мотоцикла и отдавая Адаму шлем.
— Не знаю, — ответил он. — Люблю это место. Мне всегда кажется, что люди ночью совершенно другие, и на мосту говорить спокойней.
— Только если ты социопат, ведь с моста скинуть проще. У тебя неправильные понятия спокойствия, Адам.
— Поговори со мной.
— О чем?
— О себе, — пожал он плечами.
Я подошла к краю моста и вдохнула аромат воздуха и воды. Нью-Йорк я полюбила именно за этот запах. Мы стояли в полной тишине. Где-то в центре города было слышно сигналы машин, и вдали плыл речной трамвайчик. Но я игнорировала это, слушая лишь наше дыхание и шум воды.