Видя, что их капитан мёртв, многие из предателей бросали оружие и сдавались, но я пощады не знал. Я убивал всех, без разбору, кромсал будто мясник, механически, без эмоций. Кровь, текущая с моего лица, запеклась чудовищной маской.
Галлоуэя, боцмана, я нашёл уже мёртвого, кто-то разрубил ему голову. Я плюнул на его труп и пошёл дальше по палубе «Мстителя», сея смерть и внушая ужас.
Квартирмейстер Кэмпбелл упал на колени передо мной, умоляя о пощаде. Он клялся и божился, что не хотел участвовать в том заговоре, но мне было плевать. Я, не обращая внимания на кипящее вокруг сражение, взял верёвку, перекинул через грота-рею и вздёрнул предателя.
Битва распалась на несколько маленьких драк, флибустьеры добивали оставшихся и гасили сопротивление.
На носу «Сладенькой Нэнси», отступив к самому бушприту, дрался юный Джимми. Парень бился как загнанная в угол крыса и не сдавался, даже истекая кровью. Я подошёл поближе.
— Отставить. Пусть живёт, — приказал я.
— Поганец уже четверых наших зарезал! — кто-то посмел мне возразить, но мне хватило одного взгляда, чтобы осадить несогласного.
Я подошёл к парню и протянул ему руку. Джим выставил саблю в мою сторону, но рубить не пытался.
— Убери тесак, Джимми, — сказал я устало.
Он протёр окровавленный клинок и сунул за пояс, а затем крепко пожал мою ладонь.
— Рад, что ты с нами, — сказал я.
Я посмотрел вокруг. Все четыре корабля были залиты кровью, мертвецы лежали, будто спящие. Вдали ещё гремели пушки, но большая часть каравана ушла. Битва окончена.
Первым делом мы убрали трупы. Своих мертвецов накрыли парусиной и сложили отдельно, врагов бросили за борт на поживу акулам.
Затем осмотрели добычу с галеона. Я лично спустился в трюм, чтобы посмотреть на ровные штабеля золотых и серебряных слитков. Выглядели они иначе, чем я себе представлял — тусклые одинаковые кирпичи с испанским гербом. Я запер трюм и приставил к нему надёжную охрану.
После драки нас осталось не так много, как я ожидал. Вмешательство «Сладенькой Нэнси» испортило все планы, но зато я добился своего. Я построил всю команду на палубе «Сан-Ильдефонсо» и пересчитал оставшихся. Сорок два человека, если считать раненых. Умирающих добивали из милосердия.
На четыре корабля этого было слишком мало, и я принял решение затопить «Мстителя». Филипп, легко раненый в плечо и ногу, вяло протестовал.
— Заберёшь «Немезиду», — пообещал я.
Сам я хотел вернуться на свой бриг.
Я вышел на палубу «Мстителя» и коснулся грот-мачты.
— Ты отомстил, дружище, — прошептал я кораблю. Такелаж заскрипел в ответ, и я приказал рубить.