Теперь стены казались еще мрачнее, а у охранников в глазках появился злорадный блеск.
Кветка опустила голову, не рискнув посмотреть машине даже в след. Жизнь научила не делать ничего, что примут за вызов, молчать, прятаться и терпеть. Она была самой натуральной и совершенно неисправимой трусихой. Да, была, а кем еще можно вырасти, если тебя с раннего детства затюкали старшие «братья и сестры»?
«Ты медуза» - говорил кто-нибудь из них, бесцеремонно вытряхивая ей под ноги корзину грязных вещей, требующих стирки, или сваливая посуду в раковину. - «Медузе – медузья жизнь», – говорили они.
Поэтому Кветка не отличала приют от приемного дома - она не любила находиться ни в одном из этих мест. Училась, впрочем, неплохо, с удовольствием оставалась на дополнительные занятия и, повзрослев, так же, как сверстники, полюбила прогулки в темноте и танцы.
Ну а старшие, которые украдкой от взрослых обижают и отвешивают затрещины младшим - кто через это не проходил?
Кветка не решилась больше отпускать ручку чемодана, так и стояла, вцепившись в него, пока ворота не закрылись.
Все, что за этими стенами, заранее не нравилось, причем сильно, но выхода не было.
Она подошла к калитке в виде арки, украшенной чугунным плющом, и нажала на звонок. Переговорное окошко тут же загорелось – узкогубая молодая женщина с яркими голубыми глазами и в форме обслуживающего академию персонала внимательно уставилась на нее и отрывисто спросила:
- Да?
- Добрый день. Я прибыла на обучение, курс минималистов. Мое имя Кветка Царелора.
Женщина отвела взгляд, просматривая что-то, лежащее перед ней на столе.
- В списке такая не значится.
- То есть как?
Теперь от страха ощутимо тряхнуло. Как не значится?
- Вас нет в списке, - невозмутимо повторила женщина и так поджала свои и без того узкие губы, что они практически исчезли.
- Подождите!
Мысль, что сейчас женщина возьмет и отключится, а ей придется остаться тут, на улице, в незнакомом месте, без денег и знакомых, превратила Кветку в соляной столб.
– Когда подавали документы? – сжалилась собеседница.
- Я не подавала. Две недели назад мне пришло оповещение.
- Оно у вас?
Кветка отпустила чемодан, который немедленно принялся клониться на бок и почти свалился на асфальт. Одной рукой она схватилась за него, стараясь удержать, прижимая к ноге, как брыкающуюся козу, а другой останавливая ремень сумочки, заскользившей с плеча.
Поза вышла, сказать – нелепая – значит, ничего не сказать.
- Вот каракатица, - рассмеялись за спиной.
Очередная машина – белоснежная и узкая, въезжала в ворота. Она подъехала так неслышно, что Кветка и не заметила.