— Эмигрант, что ли? Я сам приехал сюда пять лет назад из Италии, с Сардинии, так что брата-эмигранта чую за милю. А тебя откуда в наши края занесло?
Услышав, что из СССР, присвистнул:
— Ого, далеко же забрался ты, парень, в поисках лучшей доли. И что думаешь делать дальше? Есть какой-то план? Деньги хотя бы имеются? Доллары, лиры, или что там у вас, в России, в ходу?
— Имеется немного долларов, должно хватить на первое время. А что касается планов… Есть у меня один адресок в Нью-Йорке, надеюсь, мне там смогут помочь.
— Ну смотри, если что, приходи к восемнадцатому доку, я там механиком, ремонтирую буксиры в буксирной компании братьев Макаллистеров. Спросишь Лючано Красавчика, меня там все знают.
— Спасибо, — совершенно искренне поблагодарил я нового знакомого. — А меня Ефим зовут, ну или Фил на английский манер.
Мы пожали друг другу руки, и я отправился дальше, к уже близкому выходу с территории порта, размышляя, что в любой точке земного шара можно встретить не только негодяев, но и приличных людей, готовых практически бескорыстно оказать необходимую помощь.
Через пятнадцать минут я стоял на границе спального района Бруклин-Хайтс, застроенного 3 и 4-этажными зданиями преимущественно красного кирпича. Когда мне здесь проводили экскурсию в 2010-м, то рассказывали, что этот вроде бы не фешенебельный, но спокойный, застроенный в европейской манере район облюбовали разного рода знаменитости, как бывшие, так и современные. Мне запомнились имена Иосифа Бродского, Трумэна Капоте, Уолта Уитмана, Теннеси Уильямса, Сары-Джессики Паркер, Бьорк… За восемьдесят лет район почти не изменился, многие здания постройки конца XIX и начала XX веков останутся нетронутыми. В том числе знаменитые церкви самых разных архитектурных форм. В одной из них, как мне рассказали, проповедовал ярый противник рабства по фамилии Бичер — брат той самой писательницы Гарриет Бичер-Стоу, написавшей «Хижину дяди Тома». Впрочем, изредка попадавшиеся мне негры всё ещё не выглядели теми наглыми афроамериканцами, какими станут годы спустя. Они передвигались по возможности быстро, втянув голову в плечи и глядя себе под ноги. Зашуганные, однако, где-то в глубине души мне их даже стало немного жалко. Ну ничего, зато их потомки возьмут свое, заполонив собой Бронкс и Гарлем, куда без пулемета белому человеку лучше не соваться. Впрочем, они везде будут чувствовать себя хозяевами жизни, уверенные, что белые должны им по гроб жизни за годы рабства их предков.
Будь у меня побольше свободного времени, я бы обязательно устроил сам себе экскурсию по Бруклин-Хайтс, но мне хотелось до наступления вечера добраться до места, указанного в записке капитана Уолкера. А там было написано: Уорбертон-авеню, 34. И имя — Абрахам Лейбовиц. Гм, работа в антикварной лавке для еврея — дело вполне обыденное. Вот если бы я встретил в нью-йоркском порту еврея-грузчика… Хотя в Одессе такой факт имел место быть. Ну да в СССР вообще в это время чудеса творятся, от которых мне пришлось делать в срочном порядке ноги. Как бы там ни было, по словам кэпа, может быть, этот старый пройдоха Лейбовиц и поможет бедному русскому как-то устроить своё будущее.