— А пустят без пропуска?
— Я распоряжусь, чтобы вас пропустили. Подойдёте на те же северные ворота, назовёте своё имя. Пока вам пропуск ни к чему. Вы же всё равно через неделю улетите в Нью-Йорк, и кто знает, появитесь ли вообще здесь ещё когда-нибудь. Потому и не советую вам пока вступать в Гильдию киноактёров США.
— А что это даёт?
— Профсоюзы, они следят за тем, чтобы вы не перерабатывали. А если такое случается — получали соответствующую надбавку. Да и вообще защищают права актёров.
У Джеймса Гриффитса мы пробыли всего пятнадцать минут. Исполнительный директор выписал мне чек на предъявителя в "Bank of America" на 300 долларов за вычетом каких-то там налогов. Оказалось, пока это аванс, ещё тысячу получу по окончании своей части съёмок. Не бог весть что, но за неделю работы по нынешним временам очень даже неплохо. К тому же Великую депрессию ещё никто не отменял. Как мне объяснил уже по пути в мотель Адам, парни из команды под названием "The "dead end" kids", играющие трудных подростков, получили каждый всего по 650 долларов, а съёмочное время у них на порядок больше моего.
Ехали мы в мотель, расположенный неподалёку от Голливуд-Хиллз. По словам Миллера, мотель негласно закреплён за "Уорнер Бразерс", там обычно живут актёры или члены съёмочной группы, не имеющие своего жилья в Лос-Анджелесе или Голливуде. Звёздам же предоставлялись номера в приличных отелях либо, по их желанию, отдельные вагончики на территории студии. Например, Пэт О"Брайен предпочёл как раз вагончик, а Кэгни недавно купил себе особняк в Беверли Хиллз на бульваре Сансет.
Хозяина мотеля звали Родриго, он тут же выделил мне скромный, но чистый одноместный номер на первом этаже. За проживание и питание я должен был платить из своего кармана. Для обналичивания чека нужно было ехать в банк, поэтому пока я предпочёл тратиться из своих оставшихся средств, отдав за неделю проживания и четырёхразовое питание, включавшее в себя ещё и ланч, 55 долларов. Перед отъездом Адам напомнил, чтобы я не забыл послезавтра, то бишь в среду, явиться в павильон. Засим мы распрощались, а я принялся обживаться.
На следующий день я нашёл в 18-м павильоне Айзека Леброу, который на пару со своей гримёршей и костюмером в одном лице мучил меня почти два часа. Сначала он сделал стандартные портреты, затем заставил фотографироваться в образе ковбоя верхом на лошади из папье-маше. После этого я перевоплотился в гангстера с сигарой в зубах и томми-ганом в руках. В довершение меня обрядили в костюм XVIII века, напудрив физиономию, так что в кружевах и белых колготках я стал похож на участника какой-то гомосяцкой вечеринки. Самые удачные фотографии Леброу обещал передать Адаму, а уж тот о них позаботится.