Пока я с каждой минутой приближался к заветной цели, обнаружил еще одну странность, число заблокированных намертво клинкетов, возрастало с каждой стометровкой. Не было никакой возможности их открыть с помощью взлома пульта или терминалов, питание к ним было отключено на корню. Физически мне одному не подвластно, открыть любой из них, разве что с помощью подъемника или силы погрузчика. Поблизости к моему глубочайшему сожалению, мне не попалось ни единой слабосильной машины, способной на это. Стены чаще пестрели предупреждающими знаками, а чистота коридоров казалась странной для этой части станции, где ее обслуживание роботами является священной обязанностью, в связи с самым большим сосредоточением транспортных узлов. Близость портов для звездолетов и грузовых для челноков разделенных рубкой, обуславливалось тщательной продуманностью архитекторов, при закладывании схемы масштабного проекта «ОСМа».
Запертые входы и выходы, стали меня порядком напрягать. Когда я очередной раз прошел мимо, запертого напрочь клинкета, мне стало положительно интересно. Выдержит ли она выстрел в упор и избегу ли я рикошета в себя, с небольшим отклонением? «Василиса» легла в мои ладони и коснулась плеча. Взрыв пороховых газов высвободил пулю, и она устремилась навстречу препятствию. Рикошета не последовало, она пробила дверь насквозь, замяв вокруг попадания приличное количество стали. Я посмотрел в образовавшееся отверстие и увидел такой же коридор как мой, параллельно протянутый в обе стороны, с завязшей пулей в стене. Ну что же, сейчас мне это не помогло, но в будущем, надо иметь эту особенность ввиду. По меркам искусственных интеллектов, насколько я вообще могу судить, о них, из моей весьма скромной осведомленности, Варна глупа и неопытна. Развитие и взросление ее личности в рамках пустой станции без серьезных источников информации, не делает ее излишне умной, но это и дает ей уникальные качества. Все равно, что ребенка вырастить в лесу, лес сам научит и покажет ему правила жизни, если не погубит раньше времени. После понимания и принятия факта, что я не доберусь в назначенное время прибытия МгЛЫ в порт и не налажу контакт с ними первым, мои сомнения насчет глупости Варны получили вес и частичную переоценку ситуации. В чем-то она все же поднаторела, раз не хочет допустить моего участия при встрече гостей. Ну, право слово, изолирует меня как малое дитя от разговора взрослых людей.
Чутье мое впервые забило тревогу, когда я вдруг услышал, длинную автоматную очередь. Или мое воображение совсем разыгралось от тишины и одиночества, что скачки напряжения под полом я охарактеризовал выстрелами. Может теплая встреча уже проходит без меня. В следующем рукаве, ситуация с шумом от предполагаемых выстрелов повторилась, я приник ушами к полу, но больше ничего не услышал. Варна, не стесняясь, оказала горячий прием, а гости с МгЛы не преминули возможностью ответить по всем правилом боевого этикета, в этом нет сомнений. Вопрос в другом, зачем она это сделала? То есть пустила сигнал бедствия, а потом принялась истреблять экипаж. Добрыми намерениями не пахнет. Грабеж ей не нужен, для станции один кораблик груза, даже самого ценного — сущий пустяк. Варна так мелко не плавает. Выстрелы участились. Вскоре общий шум за бесконечной стеной, с заблокированными клинкетами, достиг такой отметки, когда я уже не понимал, идет ли там яростный бой, или это бурный праздник с выстрелами многочисленных салютов. Я вновь перешел на бег. Бросаясь на каждый вход с надеждой, что он будет хотя бы подключен к питанию и мне удастся попасть хоть на шаг ближе и поддержать огнем неизвестных, но людей. В душе я филантроп. Тяга помочь людям в борьбе с машиной, вероятнее всего пересиливала желание улететь скорее с этой проклятой станции. Предполагаю вероятность, наличия желания улететь любой ценой, явно пересиливающего человеколюбие. Среди нас нет святых. По крайней мере, среди тех, кого я лично знал. Нимба по утрам в зеркале я не наблюдал тоже, до того как попал сюда. Стать великомучеников после не в моем духе и планах.