Моника укусила его. Укусила до крови, а после — попробовала её. Проведя рукой по крошечному оставшемуся шраму, Хан не сдержал улыбки. Он изо всех сил старался не думать о том, что сделала его пара, но ничто не изменило бы того, что оборотень чувствовал себя так, будто ему подарили превосходный подарок. Мужчина вновь проверил пульс Моники.
Он никому не говорил о том, что произошло, хоть и был уверен, что их и так все слышали — вчера Хан мало заботился о других обитателях дома. Посмотрев на Монику, оборотня посетила мысль о том, что тот ещё вопрос, кто выиграл от случившегося. Поймав себя на том, что вновь улыбается, мужчина, услышав стук в дверь, бросил взгляд в ту сторону.
Едва приоткрыв дверь, Хан увидел на пороге их с Престон комнаты, Уокера.
— Уходи, не хочу разбудить её.
Мужчина рассмеялся.
— Не думаю, что это случится. Судя по тому, как она кричала, я весьма уверен в том, что Моника ещё долго будет в отключке. Ты в порядке?
Сначала Хан кивнул, но после отрицательно покачал головой.
— Я не знаю. Она… Господи, Уокер, она укусила меня. И испила немного моей крови.
— Я счастлив за тебя. Моника будет в порядке, теперь, когда у неё есть твоя кровь — всё будет хорошо. Я клянусь. Идём, у нас есть кое-что для…
— Хан?
Когда Моника назвала его имя, мужчина обернулся к ней, просто захлопнув дверь перед лицом Уокера. Услышав, как рассмеялся его брат, оборотень направился к кровати, где лежала девушка.
— Тебе больно? Я слишком ранил тебя? — Приподняв покрывало, мужчина вновь проверил её пульс. — Я очень переживал, когда ты потеряла сознание. Ты уверена, что с тобой всё в порядке?
— Да. Как ты? — Проведя пальцем по шраму Хана, Моника подняла на него взгляд. — Ты быстро исцелился, не так ли?
— Да. Как и ты сейчас.
Хан прилёг поверх покрывала, устроившись рядом со своей парой.
— Ты действительно в порядке? Я не хотел кусать тебя так сильно. Но теперь ты моя.
Моника приподняла бровь, в ответ на эту фразу.
— Я никому не принадлежу. Только сама себе. И чем раньше ты уяснишь это… Что ты имеешь в виду, говоря, что я твоя?
— Мы вместе, пара. Мы с тобой разделили секс и кровь. Думаю, это именно то, что и создаёт нашу принадлежность друг другу, — Хан усмехнулся. — Я буду защищать тебя.
— Я понимаю. Хотя нет, на самом деле, не понимаю.
Моника поднялась, и Хану только и оставалось, что смотреть, как она, ворча, собирает свои вещи. Оборотень подумал, что ему стоило бы рассказать девушке, что он может слышать её, но потом решил, что, если он это сделает — это только всё усложнит.
— Чем ты так расстроена? Я хочу сказать, не то, чтобы тебе до этого хорошо удавалось заботиться о себе. В смысле, когда мы встретились… Посмотри, что с тобой произошло. Тот парень избил тебя, а ты даже и не сопротивлялась.