— Он был химиком? — спросила я и объяснила: — Роман Давидович сказал, что он некоторое время работал в школе учителем химии.
— Папа был биохимиком. И, знаете, я уверен, что он согласился бы пойти работать даже лаборантом, чтобы заниматься любимым делом, но он уступил маме, как уступал всегда. А вскоре после этого он пошел рано утром чистить снег во дворе, и там с ним случился инфаркт. Он упал и довольно долго пролежал на земле, пока его нашли, позвали маму, вызвали «Скорую». В результате был не только инфаркт, но еще и пневмония. Спасти папу не удалось. Мама обвиняла в его смерти себя, я думаю, у нее и рак-то начался оттого, что она себя изгрызла. Когда его обнаружили, она сказала, что это ей расплата за папину смерть, и запретила что-либо продавать, чтобы ее лечить. Сказала бабушке с дедушкой, что ее они все равно не спасут, только деньги зря потратят, а им еще меня поднимать. Понимаете, у них там, в этом их закрытом институте, были очень большие зарплаты, пайки продуктовые — вообще снабжение очень хорошее. А жили мы довольно скромно, потому что мама все лишние деньги в золото вкладывала: кольца, серьги, цепочки. Вот когда ее не стало, бабушка все это продавала, и мы на это жили. Дядя Рома с тетей Любой и дядя Володя помогали нам чем могли. А сейчас бабушки с дедушкой уже нет, я один остался.
— А после папы никаких документов, расчетов, схем, каких-то научных заметок не осталось?
— А ему не было необходимости что-то записывать — у него была феноменальная память. Иногда, когда они с мамой бывали в Москве в выходные, ему звонили с работы и спрашивали, что и когда было. И он, не задумываясь, отвечал, например: такого-то числа с такого-то по такое-то время проводился эксперимент такой-то, запись в журнале таком-то за номером таким-то. Кстати, меня об этом уже спрашивали.
— Кто и когда? — быстро спросила я.
— В четверг меня уже в конце смены начальник производства вызвал. Вообще-то за все время, что я на заводе работаю, такое было впервые. Я, конечно, пришел, а у него в кабинете какой-то мужик сидел. Начальник тут же вышел, а этот мужик мне такие же вопросы задавал. Скажите, это как-то с папиной работой связано?
— Ты этому мужику про Китю Вальдовскую сказал? — замерев от ужаса, спросила я.
— Нет, конечно, — даже обиделся он. — Я не знаю, чем папа помог тете Ките, но раз мама сказала, что у него могли быть из-за этого большие неприятности, я и тогда молчал, и сейчас ничего не сказал, потому что папина память для меня свята!
— Слава тебе господи! — с огромным облегчением выдохнула я. — И впредь молчи! А еще лучше — забудь об этом навсегда! А теперь вот что: у тебя есть машина?