Анна догадалась: мальчик не мог играть в детские игры, вести жизнь полноценного подвижного подростка. Много времени проводил дома, поэтому много читал.
– Интересно? – спросил Карнаухов.
– Сталин – неинтересно. А Ленин – много лишнего текста.
– А у кого нет лишнего текста?
– У Пушкина. Только те слова, которые выражают мысль.
Анна вспомнила слова Высоцкого: «Растет больное все быстрей…» Природа чувствует короткую программу жизни и торопится выявить как можно быстрее все, что заложено в личность. Поэтому часто тяжело больные дети умственно продвинуты, почти гениальны.
Прием был окончен.
Анна вышла проводить и попрощаться.
– Что передать Марине Ивановне? – спросила Анна.
– Спасибо… За вас…
Рустам заплакал с открытым лицом. Его брови тряслись. Губы дрожали.
В жизни Рустама обозначилась надежда, как огонек в ночи. И эту надежду организовала Анна, которую он еще вчера не знал.
Рустам стоял и плакал. Анна не выдержала. Ее глаза увлажнились.
Мальчик смотрел в сторону. Не желал участвовать в мелодраме. Ему нравилось чувствовать себя сверхчеловеком – презрительным и сильным. Вне и над. Над схваткой.
Должно быть, начитался Ницше.
Анна вернулась в Москву.
Марина, как всегда, ждала ее на дороге.
Анна вышла из такси. Вытащила чемодан, коробки с подарками. Азербайджанцы надарили национальные сувениры.
– Ну как? – спросила Марина вместо «здравствуй».
Этот вопрос вмещал в себя многое: «Видела ли Рустама? Передала ли конфеты? Как он тебе показался? Что он сказал?»
– Симпатичный, – одним словом ответила Анна. Это значило: видела, передала и посмотрела и скромно оценила – симпатичный.
– И ребенок замечательный, – добавила Анна.
– Какой ребенок? – не поняла Марина.
Этот вопрос она уже задавала однажды Джамалу. И у нее было то же выражение лица.
– Сын Рустама. У него врожденный порок сердца. Они приедут в Москву на операцию.
– С женой? – сумрачно спросила Марина.
– Не знаю. Наверное…
Вошли в дом. На столе стояли пироги: с мясом, капустой и черникой. На плите изнемогал сложный суп с самодельной лапшой.
Когда хочешь есть и тебе дают – это счастье.
Уселись за стол.
– А кто их позвал? – спросила Марина.
– Что значит «позвал»? Их же не в гости позвали. По медицинским показаниям.
– А ты при чем?
– Я – врач. Рустам попросил, я помогла. А что? Не надо было?
Марина поджала губы. Анна – это ЕЕ человек. ЕЕ территория. И Рустам позволил себе тащить ТУ, предательскую, жизнь на территорию Марины.
Анна отправила в рот ложку супа. Закрыла глаза от наслаждения. В этом изысканном ужине пряталась вся любовь и забота. И легкое тщеславие: «Вот как я могу».