– Это не суп, – подтвердила Анна. – Это песня.
– А что он сказал? – спросила Марина.
– Кто?
Ничего себе вопрос.
– Рустам, – напомнила Марина.
– Ничего. Спросил, сколько стоит операция в Америке.
– А мне что-нибудь передал?
– Передал: спасибо… – «За вас» Анна опустила. Это могло быть обидно. Хотя и просто «спасибо» – тоже обидно после всего, что было.
Марина опустила глаза.
– Если вы любили друг друга, то почему не поженились? – простодушно спросила Анна.
– У него другая вера, – кратко ответила Марина.
Не скажет же она, что он ее бросил. Стряхнул, как рукавицу.
– Ну и что? У нас почти все врачи другой веры. И у всех русские жены.
– Евреи, что ли? – уточнила Марина. – Так евреи – вечные беженцы. Они выживают.
– Интересная мысль… – Анна улыбнулась.
Ее друзья и коллеги меньше всего похожи на беженцев. Скорее на хозяев жизни. А татарин Акчурин – вообще первый кардиолог.
– А какой у него сын? – осторожно спросила Марина.
– Потрясающий. Я бы его украла.
«Мог бы быть моим, – подумала Марина. – Только здоровым. От смешения разных кровей дети получаются лучше. Как котлеты из разных сортов мяса».
– Мальчик похож на Рустама? – спросила Марина.
– Гораздо умнее…
Так. Значит, Рустам показался ей недалеким.
Анна почувствовала себя виноватой, хотя не знала, в чем ее вина.
Они сидели на кухне, пили чай с черникой, и над их головами метались многие чувства.
Хлопнула входная дверь. В доме раздались легкие шаги.
– Кто это? – испугалась Анна.
– Алечка, – хмуро ответила Марина.
– Кто? – не поняла Анна.
– Моя внучка, кто же еще…
Марина по привычке устанавливала свои порядки на чужой территории. А почему ей в ее возрасте надо менять свои привычки? И что особенного, если ребенок подышит воздухом и поест хорошую еду? Здесь всего навалом. Половина выкидывается собаке. И взрослым полезно: не замыкаться друг на друге, а отдавать тепло – третьему, маленькому и растущему. Поливать цветок.
Анна замерла с куском пирога. Стало ясно: она – за порог, Аля – тут же появилась в доме. Марина – самостоятельна и независима. А независимость часто граничит со жлобством. Грань тонка.
Алечка тем временем привычно метнулась к холодильнику, взяла йогурт. Села в кресло с ногами. Включила телевизор.
Передавали какую-то тупую игру. Тупой текст наполнял комнату. Алечка смеялась.
– Выключи телевизор, – потребовала Анна.
– А вы пойдите на второй этаж. Там не слышно, – посоветовала Аля.
– Иди сама на второй этаж! – прикрикнула Марина. – Там тоже есть телевизор.
– Там маленький… – заупрямилась Аля. Но все-таки встала и ушла.
Анна сидела, парализованная открытием. Ее (Анну) не любят. Ее просто качают, как нефтяную скважину. Качают все: и Ферапонт, и Карнаухов, и целая армия больных. Думала, Марина – простая русская душа – жалеет и заботится. Но… «Мечтанья с глаз долой, и спала пелена». Как у Чацкого.