Зяма был как-то слишком весел, он взял с собой из Москвы несколько бутылок пива и пил их одну за одной. Через полтора часа он уже был явно пьян и водил металлоискателем над землей как метлой, не особо задумываясь о том, насколько это эффективно. Я ходил за ним по пятам с лопатой, и, как только у него срабатывал прибор, начинал копать.
– Да что ты копаешь, это же какая-нибудь ерунда, – надменно возмущался Зяма, – тут кучи пробок от пива, а ты их копаешь, будто это клад.
– Ну, мы же не знаем, что там лежит, поэтому надо копать. Каждый сигнал нужно отрабатывать, – я пытался вразумить его и призвать к терпению.
Без терпения в копательстве делать нечего. Ведь на каждом шагу под землей могут быть ценные вещи или ненужный мусор. Отделить ценное от хлама – это только наполовину задача металлоискателя. Твоя собственная задача заключается в том, чтобы нагнуться, дать себе труд выкопать ямку и достать из-под земли этот предмет. И только после этого ты сможешь оценить, стоили твои усилия полученного результата или нет.
Но Зяма, похоже, хотел всего и сразу, он не хотел напрягаться. Точнее, он был готов трудиться, но только лишь какое-то время, пока эмоции от ощущения себя кладоискателем брали над ним верх. Как только побеждала небольшая усталость, он отказывался копать. Мне приходилось перехватывать у него инициативу, и вот я иду по лесу с металлоискателем и лопатой, а сзади плетется с бутылкой пива Зяма и, пользуясь отсутствием почтенной публики, поет на весь лес похабные песни.
Так прошло еще часа два, мы оба притомились основательно и решили остановиться на обед. Надо ли уточнять, что разводил костер, готовил кашу с тушенкой и заваривал чай я? Зяма все это время сидел на пенке и пил пиво, задавал мне вопросы про копание и, похоже, не особо вслушивался в мои ответы. Я рассказывал ему, как мы недавно копали с новым знакомым Стасом совсем неподалеку от Нарских прудов, как выкопали советскую каску, как ночевали в лесу. Зяма на это отвечал, что мы маемся ерундой и что нужно копать монеты и ставить перед собой такие цели, как библиотека Ивана Грозного. Не меньше!
Когда мы пообедали, то усталость, наконец, одолела и меня, теплая пища сделала свое дело, мне тоже стало лень копать. Мы сидели в старом лесу, Минское шоссе шумело метрах в двухстах от нас, было приятно просто так сидеть у костра и ничего не делать.
И тут Зяма встрепенулся, швырнул пустую бутылку из-под пива в костер, схватил металлоискатель и начал ходить вокруг. Я улыбнулся, но, все же старался подсказывать Зяме, как лучше держать прибор, и где есть смысл светить – под кустами, возле деревьев. Он скрылся за деревьями и только издалека на весь лес раздавался звук от металлоискателя. Я собрал наши вещи, затушил костер и пошел к Зяме. Он был полон энтузиазма, копал каждый сигнал. Ему попадались водочные пробки-«бескозырки», алюминиевые банки от «Кока-Колы», ржавые гвозди и мелкие осколки от мин и снарядов. Вдоль Минского шоссе в 1941 году шла война, а по параллельному Можайскому шоссе в 1812 году на Москву наступала Великая армия Наполеона. Названия Дорохово, Тучково, Крымское и Наро-Осаново – это все топонимы, связанные именно с Отечественной войной 1821 года. Вот мы с Зямой вышли на какие-то огромные ямы в лесу. Судя по размерам и расположению, это были укрытия для техники и лошадей. Только вот было непонятно, относятся они к осени 1941 года, или это уже более позднее фортификационные сооружения 1942-го и последующих годов. Мы стали ходить вдоль ям, спускаться в них и все время прозванивали прибором каждый метр земли. Железа нам попадалось много, это были остатки больших металлических бочек, куски рельс, ржавые бидоны, несколько раз попадались подковы. Зяма очень обрадовался подковам, «На счастье, на счастье!», – твердил он. Но мне не нравился сохран металла: вода подходит к поверхности земли очень близко, и каждая стальная или железная вещь буквально обрастает в земле комом ржавчины. На многих предметах процесс ржавения доходил до того, что они истончались очень сильно, и было очевидно, что это уже совершенный мусор. В таком грунте только предмет из цветного металла мог бы сохраниться в приемлемом виде, о чем я тут же сообщил Зяме. Мы переключили металлоискатель на режим «цветной металл» и пошли дальше вдоль Минского шоссе. Шли мы, шли, и было нам весело. Зяма рассказывал анекдоты и пел матерные частушки, временами переходил на серьезность, когда у него что-то звенело. Мы вместе проверяли сигнал, как обычно, оказывавшийся водочной пробкой или фольгой от пачки сигарет.