– Ну, у мамы в комоде лежала одна книга. Но я только смотрела фотографии. Текста я не читала. Правда, Крис читал, но он и ходил в ее спальню чаще, чем я.
Пол прокашлялся.
– Я мог бы рассказать тебе, что я имел в виду, но лучше это показывать. Слушай, ты правда представления об этом не имеешь?
– Конечно имею, – ответила я, защищаясь. – Предполагается, что меня должны пронзить молнии, так что я остолбенею и потеряю сознание, потом я расщеплюсь на атомы и буду плавать в пространстве, а потом опять соберусь воедино, только эти атомы будут мельтешиться во мне, поэтому я вернусь в реальный мир с отблесками звезд в мечтательном взоре, такими же, какие были у тебя.
– Кэтрин, не вынуждай меня любить тебя слишком сильно.
Он казался серьезным, как будто в таком случае я нанесла бы ему глубокую рану.
– Я постараюсь любить тебя так, как ты этого хочешь.
– Сначала я побреюсь, – сказал он, отбрасывая покрывало и собираясь вставать.
Я потянула его назад.
– Мне нравится, какой ты сейчас – темный и опасный.
* * *
Я с готовностью отдалась всем желаниям Пола. Мы тщательно скрывали наши свидания от Хенни. В выходные Хенни я стирала простыни, которые были точь-в-точь такие же, как испачканные нами, а те я прятала, выжидая удобного момента, чтобы постирать и их. Кэрри была совершенно ненаблюдательна, как существо из другого мира. Но когда дома бывал Крис, мы были вдвойне осторожны и даже не смотрели друг на друга, чтобы не выдать себя. Теперь я чувствовала себя чужой Крису, как будто я его предала.
Я не знала, долго ли будет продолжаться наше безумие. Я мечтала о неугасимой страсти, о вечном экстазе. Но в глубине души я догадывалась, что такой восторг не может длиться бесконечно. Я должна была скоро наскучить ему, ведь я была всего лишь ребенком, чей интеллектуальный уровень не соответствовал его, и он должен был вернуться к своим старым привычкам, к Тельме Меркель, например. Возможно, Тельма Меркель была с ним на том конгрессе, правда, у меня хватало ума не спрашивать его о том, чем он занимался до меня. Я хотела давать ему все то, в чем ему отказывала Джулия, и давать с радостью, не выставляя счетов при расставании.
Но в моменты страсти я чувствовала себя такой большой и великодушной, я наслаждалась бескорыстностью наших отношений. И я думаю, что бабушка с ее разговорами о зле и грехе преувеличивала специально, потому что это было так опасно.
Для меня было очень важно, что подумает Крис. Я не хотела, чтобы Крис думал обо мне дурно. «Господи, пожалуйста, дай Крису узнать, почему я это делаю! Я люблю Пола, действительно люблю!»