Двенадцать девочек в длинных белых ночных рубашках, в которых должны были спать все ученицы школы, вошли одна за другой в комнату Кэрри, и у каждой в руке была свеча, освещавшая лицо из-под подбородка. Так их глаза казались темными пустыми провалами, это придавало их лицам жуткое и омерзительное выражение, чего было вполне достаточно, чтобы напугать маленькую девочку, забившуюся в угол и уже впавшую в прострацию от страха.
Они встали полукругом вокруг Кэрри и уставились на нее, причем у каждой на голове была наволочка с прорезями для глаз. Потом они стали водить из стороны в сторону свечами в каком-то замысловатом узоре и распевать, как настоящие ведьмы. Они хотели вызвать самое низменное, что могло быть в Кэрри. Они хотели «освободить» ее и себя от любого зла, на которое они могли пойти, защищая себя от существа «столь неестественно маленького и странного».
Один из голосов возвышался над остальными, и Кэрри знала, что это голос Сисси Тауэрс. Кэрри казалось, что эти девочки в балахонах ночных рубашек с белыми капюшонами на головах – настоящие дьяволы из ада! Она задрожала, она была так перепугана, как будто в комнату опять зашла бабушка, только на сей раз представшая в двенадцати фигурах!
– Не плачь, не бойся, – успокаивал ее загробный голос из-под безротого капюшона. – Если ты выдержишь эту ночь, эту инициацию, ты, Кэрри Доллангенджер, войдешь в члены нашего очень закрытого и очень избранного общества. Если ты преуспеешь, то с этой ночи ты будешь приобщена к нашим тайным ритуалам, к нашим тайным празднествам и получишь доступ к нашим тайным складам.
– О-о-о, – завыла Кэрри, – уйдите, оставьте меня, уйдите, оставьте меня.
– Тихо! – приказал неизвестный пронзительный голос. – Ты лишишься возможности стать одной из нас, если не принесешь в жертву самое дорогое, что у тебя есть! Иначе ты предстанешь перед нашим судом.
Забившаяся в угол Кэрри с ужасом смотрела на тени за спиной угрожавших ей белых ведьм. Отблеск свечей все разрастался, превращая мир вокруг в желто-алый огонь.
– Отдай нам то, что ты хранишь, как зеницу ока, иначе ты будешь страдать, страдать, страдать.
– У меня ничего нет, – честно прошептала Кэрри.
– Куколки, прелестные фарфоровые куколки, отдай нам их, – пропел непреклонный голос. – Твоя крохотная одежда нам не подойдет, она нам не нужна. Отдай нам куколок, твоих миленьких куколок – мужчину, женщину и ребенка.
– Их нет! – закричала Кэрри, испугавшаяся, что они опалят ее огнем. – Они превратились в деревяшки!
– Хо-хо! Отличная история! Ты лжешь! Теперь ты должна страдать, маленькая совушка. Либо ты станешь одной из нас, либо умрешь! Выбирай!