– Конечно, – вяло согласилась она.
– И пожалуйста, надевай снова эту вуаль на лицо. Джори известно, что ты моя мать, но ты же понимаешь. Кто знает, вдруг Кэти решит по-дружески навестить соседей. До сих пор она была занята только балетом. Теперь ей не хватает занятий, и она стремится общаться с людьми. Когда она была юной, для нее было пыткой сидеть в четырех стенах… часы казались ей веками, а мать и бабушка… только подстегивали в ней желание бежать к людям.
Бабушка вновь горестно опустила голову.
– Я знаю: я согрешила и каюсь в этом. Я молюсь, чтобы жизнь повернулась вспять, но каждый день я просыпаюсь одинокой, и только Барт придает мне надежду. Я хочу у тебя что-то спросить, – шепотом проговорила она. – Ты любишь ее, как мужчина любит… свою жену?
Он отвернулся:
– Это тебя не касается.
– Но я догадываюсь. Я спрашивала Барта, но он не понял, что я имела в виду. Он сказал мне, что вы спите в одной спальне.
Разозленный, он сверкнул на нее глазами:
– И в одной постели! Теперь ты удовлетворена?
Он повернулся и решительно вышел.
Загадка на загадке. Проклятые загадки!
Почему мама ненавидит его мать? Почему они говорят о спальне и постели?
Я во весь дух побежал домой, не тратя времени на то, чтобы докладывать Джону Эймосу о разговоре. Маму я увидел сразу, но спрятался: она не увидела меня. Она как раз пыталась выползти из этой безобразной коляски. Как странно видеть ее такой же неуклюжей, как я сам, не владеющей своим телом. С трудом поднявшись, она стояла, дрожа с головы до ног. Лицо ее, которое я видел в зеркале, было бледно. Волосы обрамляли его, как золотая рама. Расплавленное золото, горячее, как пламя ада, как бегущая лава.
– Барт, это ты? – сказала она. – Отчего ты так странно на меня смотришь? Я не упаду, если ты думаешь об этом, не бойся. С каждым днем я чувствую себя все сильнее и лучше. Давай посидим и поговорим с тобой. Расскажи мне, что ты делаешь, когда я тебя не вижу. Куда ты ходишь? Научи меня играть в твои подражательные игры. Когда я была такая, как ты, я тоже всегда кому-нибудь подражала. Например, воображала, что я первая в мире балерина, знаменитая прима, и с тех пор это стало главным в моей жизни. Теперь я понимаю, что это не главное в жизни. Теперь я думаю, что самое главное в жизни – дать счастье тем, кого любишь. Барт, я хочу, чтобы ты был счастлив…
Я ненавидел ее за то, что она «соблазнила» моего отца и отняла его у бедной одинокой бабушки, которая ей приходилась свекровью! И это когда у нее был собственный муж – доктор Пол Шеффилд, брат Криса, но вовсе не мой отец. Взгляните только на ее лицо, как она старается загладить передо мной все свое невнимание ко мне в прошлом! Слишком поздно! Мне захотелось подбежать и ударить ее. Услышать, как захрустят все ее кости! Она была неверна всем своим мужьям. Но мне не положено говорить об этом. Ноги мои подогнулись, стали ватными, и все обвинения, воплотившиеся в крик ненависти, остались только в моем мозгу. Бесчестная, порочная женщина! Рано или поздно она вновь исчезнет из моей жизни с новым любовником, как это было с матерью Малькольма, как это делают все матери на свете.