– Купайся, купайся, золотко мое, – ободрила Эмма Синди. – Давай бей своими ножками и ручками, чтобы они стали сильными, и тогда научишься плавать.
Я терпеливо ждал: каждая упавшая в миску горошина приближала меня к тому моменту, когда Эмма поднимется и пойдет в кухню. Тогда Синди останется одна. А плавать она не умеет. Я выгнул спину, как кот, готовый к прыжку. Мне не хватало только хвоста, чтобы подергивать им.
Вот и последняя горошина. Эмма встала. Я напрягся. И тотчас подъехала ярко-красная мамина машина и остановилась возле гаража. Эмма задержалась, чтобы поздороваться с мамой. Первым выбежал Джори, радостно подпрыгивая:
– Привет, Эмма! Что у нас на обед?
– Что бы там ни было, тебе понравится, – вся расплывшись в улыбке своему дорогому красавчику, ответила Эмма. Никогда она так не улыбается мне – противная! – Что касается Барта, я знаю, что он терпеть не может все это: горох, бараньи ножки с овощной запеканкой и десерт. Господи, как же трудно угодить твоему братцу!
Мама поболтала с Эммой, а они всегда болтают, будто Эмма и не служанка вовсе, и побежала поиграть с Синди, целуя и обнимая ее, будто не видела десять лет.
– Мама, – сказал Джори, – почему бы и нам не надеть купальные костюмы и не присоединиться к Синди?
– Побежали наперегонки к дому, Джори, а потом купаться! – закричала ему мама, и они вдвоем побежали, как дети.
– Будь хорошей девочкой, поиграй здесь со своей уточкой и лодкой, – сказала Эмма Синди. – Эмма скоро вернется.
Я кинул взгляд на Синди и обомлел: проклятая девчонка встала в бассейне и снимала свой купальник. Она увидела меня, бросила прямо мне в лицо мокрую тряпку и засмеялась, высунув язык. Она дразнила меня своим голым телом! Она заманивала меня! Потом села обратно в бассейн и начала осматривать себя с довольной улыбкой. Порочная, бесстыдная тварь! Я представил ее повзрослевшую, как она заманивает, показывая свои самые интимные места…
Да, матери обязаны учить своих дочерей вести себя достойно, скромно. А моя мать была совсем как Коррина, которая была слабой и никогда не наказывала своих детей. Это сказал мне Джон Эймос.
– Твоя бабушка, Барт, погубила своих детей безнаказанностью, и теперь они живут во грехе и попирают правила, установленные Богом!
Значит, я обязан научить Синди, как вести себя достойно. Знать стыд, быть скромной. Я пополз к ней на животе. Теперь все ее внимание было приковано ко мне. Голубые глаза ее широко распахнулись. Пухлые розовые губки раскрылись. Сначала она подумала, что я собираюсь играть с ней. Потом ее умишко что-то подсказал ей. Она с испугом приподнялась и напомнила мне застывшего от страха испуганного кролика. Кролика, смотрящего на змею. Лучше я буду змеей, чем котом. Змей в Эдемском саду, который поступил с Евой так, как и надо было.