— Ты выполнил домашнее задание. Я впечатлена.
— Так и должно быть, — сказал он и наклонился, чтобы поцеловать меня. — Если все пойдет так, как нужно, то дерево проживет целый век, а то и больше. Только подумай! «Взгляните на мои великие деянья», или «взгляните на мои деянья, владыки…», или что-то вроде того. Это Китс? Озимандия? Или Шелли? Во всяком случае, один из романтиков, да?
— Я помню, как читала это стихотворенье в школе.
— Так вот, пока весь мир рушится и приходит в упадок, наше дерево, великий ясень, будет, торжествуя, стремиться к небу! Как тебе такой вариант?
— Думаю, да. Я согласна с каждым твоим словом, Джек.
— Хорошо, тогда допивай этот бокал вина, и выдвигаемся в путь. У тебя есть лак для ногтей?
— Вроде бы, немного. Погоди.
Откуда взялся этот человек? Он словно с неба свалился в мою жизнь. И почему его любовь к жизни была так заразительна?
Я пошла в ванную и вернулась с небольшим пузырьком красного лака для ногтей. Он был почти пуст. Я вручила его Джеку. Он осторожно протер плоский камень, который нашел непонятно где.
— Наше бессмертие, — сказал он.
Джек хорошенько встряхнул лак для ногтей и написал им наши имена на камне, заключив их в дурацкое сердечко. Вынул складной ножик и вручил его мне.
— Вот, отрежь прядь моих волос, будь добра. А потом я отрежу твои.
Я отрезала завиток над его правым ухом. Джек тоже срезал небольшой локон рядом с моим левым плечом. Он связал обе пряди кусочком бечевки, отрезав ее от мешковины, которая держала дерево.
— В идеале, — сказал он, не отрывая все такого же живого и счастливого взгляда и рук от процесса, — мы могли бы посадить растение просто так, без защиты, но тогда волосы разложатся, а надпись не будет видно. Вот, — сказал он, взяв в руки пластиковый контейнер от арбуза. — Может быть, не так романтично, но прослужит дольше. Что скажешь? Хочешь что-нибудь добавить?
Я кивнула. Взяла камень и под нашими именами дописала свою любимую строчку:
«Ненавидь ложь; цени правду».
Джек прочитал, кивнул и поцеловал меня в губы.
— Раф с Констанцией не захотели пойти с нами? — прошептала я.
— Я их не приглашал. Это все для нас, а не для них.
Я сжала его руку.
Было темно. Бульвар Сейнт-Мишель был достаточно мрачным, но мы все равно держались ближе к тени. Мы несли в руках самые ничтожные садовые инструменты, которые только можно придумать. У нас был один-единственный столовый нож, бутылка воды, пластиковый контейнер — и ничего больше. Оттого, что мы делаем нечто незаконное, меня бросало в дрожь. Парк был закрыт, но Джек заверил, что многие пробираются туда ночью. Он решил, что, даже если нас поймают, мы все объясним, и нас не арестуют. Он убедил меня, что французы не смогут устоять против такой истории любви.