— Не могла бы ты не фотографировать? — спросил он.
Я опустила телефон.
— Почему нет?
Он медленно опустил руку на нос Сигнет. Его голос был серьезным, но мягким.
— Я не хочу обесценивать этот момент, — сказал он. — Или превращать его в обычное фото. Я просто хочу быть здесь с лошадьми, вот и все. И с тобой. Ненавижу, когда люди фотографируют все на свете. Это значит, что то, что происходит сейчас, больше никогда не повторится, словно сделать фото — единственное, что мы можем. Выставить их в Facebook. Но из-за этого мы забываем о своих чувствах в этот момент. Во всяком случае, это лишь мое мнение.
— Ты хоть что-нибудь фотографируешь?
Он пожал плечами, покачал головой.
— Я хочу запомнить этот момент рядом с тобой, — сказал он. — Хочу помнить Сигнет, запах кофе, навоза и лошадей. Я хочу думать о том, как дедушка был здесь, о радости и облегчении, которые ему приносили лошади. Я не знаю. Может, это немного глупо.
— Не думаю, что это глупо, Джек.
Я посмотрела на него. Мне нравилась его новая, другая сторона.
Погладив лошадей, мы взобрались на стог сена в самом центре подворья. Пошел небольшой дождь, и сено свалили под навес. Мы залезли на самый верх и уселись поудобнее. Сено незабываемо пахло неизведанными полями, дождем и мягкими движениями лошадей. Что может быть лучше? Мы ели багеты, эклер и все остальное. Вкус еды казался непревзойденным, и мне просто не верилось, что все это происходит со мной.
— Довольно неплохое первое свидание, — словно прочитав мои мысли, сказал Джек.
— Одно из лучших в моем списке. Так значит, это свидание?
— А как бы ты это назвала?
— Эми сказала бы, что это интрижка.
— И все-таки я думаю, что это своего рода свидание.
— Ладно.
— Ты надолго в Европе? — спросил он, сменив тему.
— Еще недели две-три. Осенью мне нужно возвращаться и приступать к работе. Меня взяли в одно учреждение.
— Куда?
— В Банк Америки.
Он взглянул на меня.
— Мы можем это поправить, — сказал он.
— В этом нет нужны.
— Ты уверена? Тебе не пойдет деловой костюм.
— Больше подойдет костюм судьи?
— Что правда, то правда.
Наши провода немного пересеклись. Я не знала, почему или что это значило, но почувствовала, что мы оба думаем об одном и том же, переоцениваем вещи. Я вспомнила, как он рассказывал о редакторе, который называл его бунтарем.
Джек посмотрел на меня, отодвинул пару тюков сена назад и придвинул парочку по бокам, сделав для нас маленький диван. Он откинулся назад и, обхватив меня руками, прижал к себе. Я положила голову ему на плечо, гадая, как же он поступит в момент огромного соблазна, но он оказался умнее. Повернув мое лицо к себе, он поцеловал меня и прижал еще ближе, несмотря на то что ближе было некуда.