— И много они собрали?
— Практически ничего… — он криво усмехнулся. — Крестьяне говорили, что для работы им нужны упряжи и лемехи. А когда я покупал им нужное за пятьдесят рублей, они тут же продавали его за трешку и покупали себе водку. Так что какая там выгода…
Я уже пожалел, что затронул эту тему, но князь продолжал:
— И все равно, хорошо, что я хотя бы попытался это сделать. Крестьяне видели, как я хорошо отношусь к ним, и не тронутся с места, как бы ни разрастался этот казацкий бунт.
Я посмотрел на Горлова, но тот покачал головой.
Князь Бережков взглянул на меня.
— Я ведь прекрасно понимаю, как все плохо. В Санкт-Петербурге не желают ничего знать.
Он со вздохом отвернулся от меня, поскольку в кабинет снова ворвалась злая, как черт, княгиня.
— Это кошмар! Просто позор так принимать гостей!
— Разве все не уладилось, дорогая? — кротко спросил князь.
Княгиня яростно зыркнула на него.
— Уладилось? Дамы чуть не упали в обморок, когда узнали, что немец будет спать на конюшне. Они, конечно, ничего не сказали, но я видела, что они потрясены.
Князь рассмеялся, словно жена рассказала ему анекдот.
— Дорогая, ты все перепутала. Капитан Селкерк — американец.
Княгиня дернула плечом и искоса взглянула на мою форму, давая понять, что невелика разница.
— Я в совершенно невыносимом положении, как ты не понимаешь?
Князь только улыбался в ответ, не зная, что предложить.
Тогда я заговорил по-немецки:
— Прошу прощения, мадам, но я, кажется, могу вам помочь.
Княгиня в замешательстве смотрела на меня. Она явно не понимала ни слова по-немецки. Впрочем, князь тоже. Хозяйка дома мне не нравилась, поэтому я позволил себе эту маленькую насмешку, после чего перевел им эту фразу на французский и добавил:
— Чтобы не ставить вас в неловкое положение, я с удовольствием отправлюсь спать на кухню. Дайте мне пару шкур, и мне будет тепло. Еще мальчишкой я привык спать на кухне. А дамам и слугам скажите, что я сам выразил такое желание.
И тогда княгиня Бережкова впервые улыбнулась.
* * *
Слуги быстро подмели на кухне и убрали все свои сковородки и кастрюли. Истопник поколдовал у громадной печи, оставляя пылающие угли так, чтобы они тлели и грели всю ночь. Старая служанка постелила мне солому, на которую сложили одеяла и шкуры. Постель получилась теплая и очень удобная.
Кухня представляла собой отдельный домик из двух комнат, располагавшийся в нескольких метрах от самой усадьбы. В большой комнате, которая предназначалась для кухарки, на стенах висели различные ножи, ухваты, тазы, кувшины и прочее. Но дверь туда сразу же закрыли, и, оставшись в одиночестве, я принялся было расстегивать пуговицы на мундире, когда дверь отворилась и вошел ухмыляющийся Горлов. Я даже подумал, что это он от князя Бережкова заразился постоянной улыбкой на лице.