Вид у парламентера был неважный: бледное, с землистым оттенком лицо, пропыленный мундир. И руку бережет: когда адъютант князя Меньшикова предложил гостям сесть – взялся за спинку стула, но поморщился и уступил эту заботу су-лейтенанту. Похоже, французам и правда приходится невесело…
– Командование французских войск надеется, что их противник проявит человеколюбие и согласится на перемирие. Со своей стороны мы заверяем, что никаких вылазок, обстрелов и иных враждебных действий не будет. А как только мы справимся с недоразумениями, возникшими между нами и нашими союзниками, – сможем продолжить переговоры.
– Хватит юлить, мон колонель, – презрительно бросил Меньшиков. – Мы знаем, что ваши солдаты взбунтовались, перекололи половину офицеров, и теперь вы рассчитываете подавить беспорядки турецкими и английскими штыками. Не рассчитывайте, на это мы вам времени не дадим. Хотите остаться в живых – сдавайтесь на аккорд, без условий. Оружие офицерам, так и быть, оставим.
Су-лейтенант растерянно посмотрел на полковника – не знал, как переводить столь бесцеремонный ультиматум. Меньшиков, уловив растерянность переводчика, повторил сказанное по-французски. Полковник резко выпрямился (лицо его скривилось от боли) и быстро заговорил. Су-лейтенант недоуменно глядел то на патрона, то на русских, не понимая, что делать, пока Меньшиков не сделал ему знак – «переводи».
– Ваша светлость неверно судит о том, что у нас происходит. Не буду скрывать, беспорядки имели место. Мятежники убили многих, в том числе командиров первой и четвертой дивизий, генералов Канобе́ра и Форе́. Но новый главнокомандующий, дивизионный генерал Пелисье́…
– Это тот, что засовывает под сукно все приказы вашего императора? – со смешком спросил Фомченко. – Осведомлены, как же. Так что, этот Пелисье́ справился со своими солдатами?
Великий князь, сидевший справа от генерала, поморщился. Прапорщик видел, что ему не по душе тон, взятый Меньшиковым и охотно поддержанный представителем «потомков». Тем более что у Николая Николаевича свое мнение насчет судьбы французов…
Полковник снова заговорил, но на этот раз Лобанов-Ростовский не мог уловить смысла – француз говорил негромко, обращаясь только к су-лейтенанту.
– Генерал Пелисье́ не в восторге от распоряжений, которые мы получаем из Парижа, – перевел тот. – И тем не менее он надеется восстановить порядок.
– С помощью турок и англичан? – повторил Меньшиков. – А Пелисье́ не боится, что и его взденут на штыки? Ваши солдаты не горят желанием воевать!
– И младшие офицеры с ними согласны, – добавил Великий князь. Это были его первые слова с начала переговоров. – В самом деле, мсье, пора признать, что ваши солдаты не желают умирать за Луи-Наполеона!