Француз закаменел лицом, вздернул подбородок. Голос его был сухим, надтреснутым, под стать выражению лица.
– Есть присяга, – переводил су-лейтенант. – Наши офицеры верны долгу, в чем может убедиться любой…
– Хватит ваньку валять! – недипломатично взревел Фомченко. – У нас за люнетами пять мортирных батарей в полной готовности. Хотите долг исполнять? Будет вам долг, с утра и начнем…
Су-лейтенант поперхнулся от неожиданности. Николай Николаевич наклонился и что-то негромко сказал Меньшикову. Тот в свою очередь повернулся к Фомченко. Генерал выслушал и замолк, с раздражением косясь на Великого князя.
– Боюсь, mon colonel, это не мы, а вы неверно судите о своем положении, – мягко сказал сын Николая Первого. – Поверьте, мы хорошо осведомлены о настроениях ваших подчиненных. А сейчас – не оставите ли нас ненадолго? Нам надо обменяться мнениями, а вы пока сможете слегка перекусить и утолить жажду. Я слышал, в Евпатории большая нехватка питьевой воды?
* * *
– Я вас решительно не понимаю, Ваше Высочество! – нервно повторял Меньшиков. Он комкал в руках белые перчатки; длинные холеные пальцы подрагивали. – Вы же видите, стоит немного нажать – и они побросают оружие!
– Не согласен с вами, князь, – любезно отозвался Николай Николаевич. – Разумеется, войска на плацдарме обречены, но сражаться еще могут. И если вы и дальше будете переть, простите, как медведь на рогатину – они так и сделают. Это отличные солдаты, вспомните Бородино и Ватерлоо! Когда французы верят своим командирам, они способны творить чудеса!
– К тому же не стоит забывать о флоте, – добавил Корнилов. Он тоже присутствовал при беседе с парламентерами. – Лучшие корабли сейчас у Варны, блокаду держат парусные фрегаты. Да, мы сильнее в кораблях и пушках, но для полного исправления рангоута нужна еще неделя.
– Да, – согласился с вице-адмиралом Великий князь. – Если союзники сейчас попытаются вырваться из Евпатории в открытое море – не уверен, что мы сможем им помешать.
– Так чего вы боитесь? – язвительно осведомился Фомченко. – Того, что они будут драться, или того, что сбегут? Вы уж определитесь, господа, у нас тут война, а не сеанс гаданий на кофейной гуще!
А вот это он зря, подумал прапорщик, увидав, как дрогнул уголок рта Великого князя. Такого Николай Николаевич не простит. А ведь Фомченко, кажется, собирался в Санкт-Петербург…
Впрочем, виду царский сын не подал.
– Мой венценосный отец желает, чтобы эта война прекратилась как можно скорее. И чем меньше прольется при этом русской крови – тем лучше. И я намерен приложить для этого все усилия.