– На двадцать не надо. Мы ставили мины на заглубление в три сажени, чтобы пароходы и прочая мелочь заведомо прошли над ними. Как вон «Карадок».
И он показал на сидящий на камнях английский корабль.
– Три сажени – совсем мало, – медленно произнес грек. – Три сажени – даже моро[7] справится, камня не надо. Так достану, кирие[8].
И кивнул на круглые, обкатанные морем булыжники, выложенные на палубе.
– Они их между коленями зажимают, – пояснил севастополец. – А как всплывать надо – отпускают. А нож в зубах держат. Вынырнет такой из воды – рожа надутая, глаза кровяные, нож в зубах – чисто морской черт!
– А зачем они вообще ныряют? – поинтересовался Красницкий. – Тут вроде ни устриц, ни губок, ни раковин-жемчужниц. Неужели на потеху публике?
Мичману приходилось бывать на Красном море – гардемарином, на учебном судне Морского корпуса. Он помнил арабов, вытаскивающих серебряные десятипенсовики и бронзовые монетки в десять сантимов, которые европейские путешественники бросали в воду с пароходов.
Коста рассмеялся – его позабавила непонятливость русского офицера.
– Так сети же! – объяснил боцман, исподтишка показывая греку немаленьких размеров кулак. – А на дне чего только не валяется! И скалы, и мачты шаланд, которые потонули, корабли тож. Ежели сеть зацепится – бросать ее, што ль? Сети, вашбродие, денех стоют, и немалых, эдак рыбак никаких средствов не напасется! Привязывают, значить, бочонок, али доски кусок, заместо буйка и зовут ентого самого Косту. Он ныряет, сеть освобождает. Ежели надо – разрежет немного, потом починят, дело-то нехитрое…
– Ясно, – кивнул минер. – Сети, значит… Нет, на этот раз ничего резать не надо. Мы идем вдоль берега, двумя кораблями, раскинув трал. Идем медленно, как только минреп зацепим – даем гудок и останавливаемся. Потом вы, мичман, на барказе подгребаете к мине, Коста ныряет и крепит к минрепу конец. А дальше либо «Заветный», либо это корыто, – он кивнул на лениво дымящий в полукабельтове от миноносца пароходик, – подходит и лебедкой вытаскивает якорь мины. Она всплывает, мы ее стропим и поднимаем на «Заветный». Ну а дальше дело наше, до вас не касаемо.
Прапорщик Кудасов кивнул. Боцман почесал в затылке и посмотрел на торчащие из воды мачты «Агамемнона».
– А она, вашбродие, не шандарахнет? А то вона какие корабли топило, чего от нас останется?
– Наши мины имеют форму шара, – терпеливо пояснил Красницкий. На этот вопрос он отвечал уже в десятый раз за сегодняшний день. – Сверху на шаре торчат эдакие рожки. Они из свинца, мягкие, чтобы сминаться, когда ударятся о днище. Ежели не сомнутся – не шандарахнет.