Мало кто из членов правительственного кабинета за это время сумел сомкнуть и глаза и поспать более трех часов. Все в напряжении ждали известий с границы. Сразу возникло множество проблем и недочетов, связанных с подготовкой к предстоящей войне.
Оружия оказалось не так много как того хотелось, подготовка новобранцев шла низкими темпами, да и настроение у солдат оставляло желать лучшего. Всё это в наслоении с внезапностью начала боевых действий сильно давило и угнетало президент и членов его кабинета. Всем казалось, что страшный русский медведь одним ударом прорвет карельские укрепления и двинет свои дикие орды и армады на беззащитную финскую столицу.
Когда завыли сирены воздушной тревоги и первые бомбы врага упали на Хельсинки, пагубное настроение только усилилось. И пусть вместо военных складов и прочих важных объектов русские разбомбили завод по производству лимонада и одну из городских бань, страх от смрадного запаха войны, что пахнул тебе прямо в лицо, только усилился.
Сразу заговорили, что вслед за бомбежками столицы, русские могут высадить воздушный десант в пригороде Хельсинки.
- Вы только подумайте! Все войска на перешейке и на Ладоге, а в столице никого! Одни только полицейские! Стоит Сталину высадить с самолетов одну дивизию и наша столица взята! - с негодованием говорили одни.
- Да, что там дивизия, достаточно одного полка, чтобы взять нас голыми руками и подписать капитуляцию! - раздражено вторили им другие.
- Маннергейма! Вот кто нас спасет от большевиков!! Маннергейма!!! - кричали третьи в этом визгливом хоре напуганных взрослых детей и все были с ними согласны.
С первых дней войны, почти все население страны видело в старом фельдмаршале своего спасителя.
- Маннергейм остановит русских, как это в свое время сделал Гинденбург. Ему следует поручить жезл главнокомандующего финской армией! - говорили на каждом углу столицы и Финляндии.
Откажись старый полководец брать бразды правления войсками в свои руки, вспомнив все прежние обиды, полученные им от правящего кабинета и дух финского воинства, сразу же упал бы до нулевой отметки и ход войны, возможно, пошел по-иному. Однако Маннергейм не скатился до мелочного сведения старых счетов. Сделав над собой усилие, он пошел навстречу воле народа и согласился встать во главе армии.
Именно Маннергейм и тот бардак и неразбериха, что творилась в соединениях РККА, позволили финнам пережить трудности первых дней войны.
Иностранные утешители и воздыхатели появились перед президентом страны только на третий день начала войны и сходу стали петь оды стойкости финнов и мудрости господина президента сделавшего первым шаг навстречу Маннергейму.