— Хочешь, мы его загуглим? — спрашивает Даня.
— Кого?
— Ала.
— Как ты себе это представляешь?
— Не знаю, я просто терпеть не могу, когда ты злишься, вот и пытаюсь придумать хоть что-то.
Даня разводит руками и опускает плечи. Я толкаю его в спину, затем обнимаю, прижимаясь щекой к его плечу.
— Ты лучший брат в мире, — заверяю его я.
— А ты всё-таки подумай насчёт психиатра, — произносит он.
Я фыркаю вместо ответа, ускоряю шаг и, пробираясь через одноклассников, встаю позади Лидии Юльевны. Кажется, она замечает это, потому как чуть поворачивает голову в сторону.
— Ярослава, — произносит она. Мне приходится поравняться с ней. — Как прошло лето?
Девяносто один день из девяноста двух я морально деградировала в интернете, разлагалась на диване или шаталась по улицам города без причины, а вот вчера, например, ко мне заявились странные парни и отвели в не менее странное место, где я видела двух оборотней и познакомилась с мужчиной, который умеет колдовать.
Что же вам, Лидия Юльевна, ответить?
— Нормал, — говорю я. Тут же поправляюсь, когда учительница меряет меня недовольным взглядом: — …льно. Нормально.
— Ездила куда-нибудь?
— Нет.
— Может, завела новые знакомства?
— Неа.
— На улицу-то хоть выходила?
— Ну, было пару раз.
Лидия Юльевна поворачивается на меня. Её брови складываются домиком, выражая, кажется, что-то вроде сомнения вперемешку с удивлением.
— Неужели совсем ничего интересного за лето не произошло?
Такой простой вопрос, сказанный с такой особой интонацией, ставит меня в ступор. Я смотрю на Лидию Юльевну, она — на меня. Помимо диалога, который мы ведём вслух, явно проходит какой-то параллельный немой разговор.
Губы женщины дёргаются в ухмылке.
Было бы менее очевидно, если бы она встала посреди школьного коридора с мигающей яркими лампочками табличкой «Я знаю» в руках.
Ничего ей не ответив, я замедляю шаг, позволяя Лидии Юльевне и некоторым из одноклассников снова выйти вперёд.
Нет, ну этого просто не может быть…
— Всё нормально? — спрашивает кто-то.
Я оборачиваюсь. Даня разглядывает моё лицо, нахмурившись.
— Ага.
— Уверена?
Я киваю, но на самом деле чувствую какое-то неприятное ощущение в животе; как позор, когда стоишь у доски неподготовленный и ловишь на себе осуждающие взгляды всего класса.
— Пойду, дойду до туалета, — говорю я. — Скажешь Юльевне?
— Разумеется, — кивает Даня.
Его взгляд на своей спине чувствую всю дорогу до поворота, за которым исчезаю, преодолев метров десять.
В туалете включаю воду, быстро умываю лицо. Затем какое-то время смотрю на своё отражение в зеркале над раковиной, пытаясь распознать явные признаки паранойи или шизофрении, но кроме тех же мешков под глазами, которые появились ещё ранним утром, ничего не нахожу. Тогда, не выключая воду, пячусь назад и с ногами забираюсь на подоконник напротив раковины.