Я прыскаю, но по неизменно серьёзному лицу Татьяны понимаю, что это не шутка. Тогда делаю вид, что кашляю, скрывая смешок.
— Ладно, — Татьяна упирает кулаки в пояс. Одета она как все защитники: камуфляжные штаны, такая же майка, коричневый пояс из грубой кожи, армейские сапоги. — Бен, вольно. Собирай всех на построение через пять минут, я пока покажу Славе оружие.
Бен коротко кивает и ретируется к своей обуви. Татьяна же ведёт меня в другой сектор. Он отгорожен от основной части помещения металлическими пластинами, стоящими вплотную друг к другу. Мы огибаем их, и я понимаю, что это не пластины, а задние стенки стеллажей. Их полки забиты оружием.
У меня перехватывает дыхание.
— Я являюсь куратором защитников, но преподаю только боевые дисциплины. Помимо этого у нас имеются теоретические и практические занятия в других областях, вроде тактики или экстремальной медицины. — Татьяна проводит ладонью по полке стеллажа. — В зависимости от ситуации, мы пользуемся оружием для ближнего боя, метательным или огнестрельным. Лично я в своё время больше предпочитала это. — Татьяна снимает с крючков то, в чём я не сразу, но всё-таки узнаю арбалет. — Для всего остального у меня были руки и ноги.
Тут не поспоришь: Татьяна в отличной форме. Бицепсы на её руках внушительные, я вижу их изгибы, когда женщина перехватывает арбалет и делает вид, что целится в несуществующую мишень.
— Стреляла когда-нибудь? — спрашивает Татьяна.
— Компьютерные игры считаются?
Татьяна усмехается.
— Я так и думала. Знаешь, это даже хорошо. С нуля научить гораздо легче, чем переучивать того, кто один раз пострелял в тире и теперь считает себя профессионалом.
Татьяна протягивает мне арбалет. Он тяжелее, чем кажется на вид.
— Всё колющее и режущее у нас сделано из различных сплавов: от серебра до обычного железа, в зависимости от того, против кого его необходимо использовать.
Возвращаю кураторше арбалет, а взамен она протягивает мне кинжал причудливой формы: его острие загнуто внутрь и разделено надвое.
— Например, так как нимфы хоть и смертны, но обладают сильным даром исцеления, им для перестраховки лучше вырвать сердце.
Перебрасываю кинжал из ладони в ладонь, прикидываю, с какой силой нужно бить, чтобы проломить им рёбра. Делаю вид, что это меня совсем не пугает, хотя в животе образуется тугой узел.
— Чёрное покрытие на этом красавце, — Татьяна снимает с подставки кинжал, лезвие которого напоминает волну, — обсидиан. Подобный сплав не очень по душе оборотням.
Этот кинжал беру во вторую руку. На единственном свободном куске стены тут висит зеркало, и я иду к нему, чтобы взглянуть на себя со стороны. В отражении какая-то девчонка с серым лицом и ножами, которые из-за причудливой формы можно принять за сувенирную безделушку.