Грибов подумал, что Мэтью чересчур увлекающийся человек.
— Вы же остановились на шестнадцати, — напомнил он.
Американец помрачнел:
— Остановились действительно. А почему, не догадываешься? Сейчас поясню на простом примере. Спортом занимался? Охотой? А я — тяжелой атлетикой. Нет, не боксом, не люблю человека бить в лицо, штангой я увлекался — воевал с мертвой неподатливостью. Двое нас было дружков — я и Билл Шорти. Не слыхал про такого? Мировой рекордсмен, чемпион, олимпиец и прочая. Я про Билла скажу: у него и сила, и воля, и трудолюбие, и режим, но кроме того, еще от бога подарок: руки короткие. Ему эту штангу, понимаешь, тянуть невысоко. И опередил наш Билл всех силачей на двадцать кило. Знал он это, и мы все знали. А выходил на арену кило ставил сверх рекорда. Двадцать рекордов у него было в запасе, двадцать премий он мог получить. Загодя справлялся о призе. Если приз дешевый, рекорда не ставил. Все понял? Не понял, могу еще разжевать. Доложил я Комитету об удаче, могу бурить на сто километров. А мне говорят: шестнадцать, и хватит. Почему? Напоказ. Когда вы, русские, ступите на Марс, мы пробурим на пятнадцать миль. Потом на двадцать. Потом на двадцать пять. У вас рекорд — и у нас рекорд. Десять рекордов с одного достижения. Хорошо? По-моему, плохо. Не по-спортивному. Я считаю — выложиться надо, а потом себя превзойти. Превзойти себя, вот это интересно. А один золотой менять на медяки — невелика заслуга.
— Жаль! — сказал Грибов искренне. — Тут не только спортивный интерес. Для науки важно бы выйти на такую глубину.
— А наших голой наукой не соблазнишь. Нашим подавай практическую выгоду. Думаешь, выгоды не может быть? Ого! Знаешь, какая порода пошла на десятой миле? Глыбы железа, да чистого, неокисленного, да с никелем, как в метеоритах. Говорят, невыгодно добывать. Сталь и так в излишке, мартены забиты оружием. Ну пусть сейчас, в этом году, забиты, а в будущем?
У Грибова даже дух захватило. Вот так находка! Железные массивы под океаном! Не они ли, эти массивы, особо твердые, задерживают движение Береговых гор и вместе с тем накапливают энергию для небывалых землетрясений? Вот где геологическая тайна Калифорнии — под океанским дном.
— Нет пользы, нет пользы! — продолжал Мэтью. — Была бы скважина, польза найдется. Сейчас, например, разоружение. Дело дошло до атомных бомб, неизвестно, куда их выбрасывать.
Я написал в Сенат: «Предлагаю уничтожать бомбы в сверхглубоких скважинах». Скважин понадобится много. В одну все бомбы не заложишь, землетрясение получится небывалое.