– Значит, Матвей тебя зовут? – сделав глоток чая, тот хитро взглянул на меня. – А я ведь тебя сразу узнал из того фота в газетах, где ты оружие передавал бойцам коммунистического батальона. Хорошее фото, не спутаешь. Чего другим именем назвался-то, и тут чего делаешь?
– К отцу еду, узнал, что их часть сюда перекинули, на Московское направление. Нужно успеть пока куда в другое место не отправили. Ну а то, что имя другое говорю, слава такое дело не всегда помогает. Может задержать в пути.
– Молодец, – серьёзно ответил сержант. – Достойно сына. Кстати, раз пока время есть поговорить, уточню. А почему твои передачи пропали? Мы все у радио собирались, слушали их, так там другое стали передавать.
– Тот «мэтр», которого я неделю назад ославил за отвратительную аранжировку моих песен, нажал на рычаги, ну меня и сняли.
– Вот скот, – ругнулся сержант и, спохватившись, виновато глянув на активно греющую уши хозяйку, добавил. – Как твоя мама исполнила «На безымянной высоте», она у меня сразу стала самой любимой. И не у меня одного, первую версию я действительно сравнивал с исполнением твоей мамы, отвратительно, тут ты был прав.
– Да он почти всё испортил что ангажировал. Я только на одной показал, а исправлять нужно все, что он испоганил. Мы с мамой и коллективом решили этим заняться. Думаю, на радио ход мне уже закрыт, будем исполнять в госпиталях. В ближайших госпиталях от дома, где живу, я иногда устраиваю концерты, раненым нравиться. Иногда задерживаться приходилось, что-то повторять, не отпускали.
– Это ты молодец.
– Ладно, время не резиновое, не растянешь, а мне пора, – вставая, сказал я.
– Я рад, что мы познакомились, – протянул сержант руку, и я крепко пожал её.
Тот сопроводил меня до околицы и стоял, смотрел, пока я не скрылся в лесу. Днём можно идти по лесу быстрее, тем более часть пути я сократил, двигаясь по санному следу, но потом она свернула, мне обратно в Москву не надо. Вот и пошёл напрямки. Нормально, хорошо шёл. По пути я планировал что-нибудь добыть, так что когда снял винтовку с ремня, убрав лыжные палки в санки, лайки стали бегать вокруг, принюхиваясь, и один что-то унюхал. Лиса. Не то, опустим, та унеслась рыжей молнией из своей норы. Потом были пара белок и кабанчик. Ну не надо мне это всё. Вот когда до лесной опушки вышел, лайки загнали в мою сторону косого, его я и снял первым же выстрелом с двухсот метров. По бегущей цели было немного сложно бить, но ничего, справился. Тушку мне принесли, и я её разделал, отмыв и заморозив. Отлично, это будет плата за провоз, если не получиться, то сварю супу в лесу, покушаю. Часть моего пути проходил рядом с оживлённой трассой, я подходил ближе, смотрел в бинокль на неё со стороны. Движение машин было, довольно плотное, но пока я на неё не выходил. Шёл быстро, время терять не хотелось, световой день не такой и долгий. Однако чуть позже свернул с дороги и, выйдя на обочину, кажется, тут грейдерами проходили, убирая снег, стал тормозить попутный транспорт. Хотелось по времени сэкономить. Только вот все груженные ехали, мест не было, да и кажется, приказ у них был, пассажиров не брать. Сам я не стоял, шёл на лыжах по краю дороги и всё старался кого-нибудь тормозить. Видимо день такой у меня скажем так невезучий, ни одной машины не попалось, никто не останавливался. Зато со спины догнал на санях старичок, конь у него хороший, справный был, вот он, натянув вожжи, и предложил подвести. Узнав, куда он едет, я даже обрадовался. Двадцать пять километров сэкономлю, до отца около двадцать останется. Уже неплохо. Мы привязали санки за санями, и я с лайками устроившись на соломе и, укрывшись дерюгой, ещё и полушубок свой достал, покатили дальше.