– Входите.
Я поднимаюсь вслед за ним по лестнице в его квартиру. В гостиной чисто, там горят лампы. Зеленый диван, книжные полки, низкий столик с виниловым проигрывателем. С другого конца комнаты я вижу, как на нем, чуть подрагивая, крутится пластинка. У стены стоит гоночный велосипед, над ним плакат фильма-боевика, где три человека, широко расставив ноги, убегают куда-то в исчезающую перспективу. Льюис выходит на кухню и возвращается с двумя бутылками пива.
– Вы думаете, это моих рук дело?
– Нет.
Я расправляю плечи и могу получше его разглядеть. На нем фланелевая рубашка в красную клетку. Лицо у него озабоченное и напряженное.
– Моретти считает, что я в Снейте кого-то подговорила напасть на сестру.
– Знаю.
– Я помогала Рэйчел его разыскивать.
– Смысл в том, что вы вошли во вкус этой роли. Находиться рядом с жертвой выгодно.
– Я ничего от этого не выгадала. Я теперь официально под подозрением?
– Да. – Он начинает сдирать этикетку с бутылки. – Рэйчел спала с вашим бойфрендом.
– Не понимаю, в чем тут моя вина.
– Дело не только в этом.
– Тогда в чем? Что еще странного они обо мне накопали?
– Детективы полагают, что Рэйчел пользовалась плитой. Один из пожарных приметил, что кастрюля на горелке была еще теплой. Вряд ли нападавший выключил бы ее, прежде чем смотаться, а вот вы могли – по привычке. Или для того, чтобы дом не сгорел, поскольку она оставила его вам.
– Не припомню, – отвечаю я. – По-моему, я на кухню не заходила. А как же нож? Что бы я с ножом сделала?
– По одной версии, – начинает Люис, – вы не избавились от ножа на месте преступления. Вы заткнули его себе за пояс. Нам известно, что в полицейском участке вы ходили в туалет одна. Могли завернуть нож в бумагу, бросить в корзину, а поздно вечером ее содержимое вместе с остальным мусором вывезти на свалку.
– Это же абсурд. Неужели Моретти ничего бы не заметил?
– У ножа было короткое лезвие. – Он закидывает голову и потирает рукой лицо.
– Вы считаете, что мне предъявят обвинение?
– Нет.
– Почему?
– Мы обнаружили нечеткий след. От мужской кроссовки с кровью внутри. Это не снимает с вас подозрений, поскольку это мог быть сообщник.
Тело у меня наливается свинцом. Новая информация буквально захлестывает меня, и я слишком устала, чтобы говорить. Льюис это замечает и выходит на кухню, позволяя мне побыть одной. Чуть позже он возвращается и протягивает мне миску с лапшой быстрого приготовления. Мы едим и слушаем пластинку.
– Вы можете ее простить? – спрашивает Льюис.
– Да, – отвечаю я. – По-моему, да.
Когда мы доедаем лапшу, он моет посуду. Начинается дождь, и я раздумываю, не спросить ли его, можно ли мне тут побыть.