Наш папа не отправлялся ни в какой поход, он гостил у приятеля в Сандерленде, у того самого, который помог ему устроиться на работу на строительный участок. На третий день после того, как Рэйчел отправили в больницу, мне удалось поговорить с отцом, и я сказала, что она сломала лодыжку.
– Ты можешь позвонить в больницу Селби и сказать, что ты не возражаешь, если они отпустят ее с сестрой. Вот номер…
Это, конечно, не должно было бы сработать, но больница была переполнена и к тому же была государственной, поэтому лишняя койка оказалась бы им весьма кстати.
В последний день пребывания Рэйчел в больнице Элис взяла машину своей матери, и мы отправились забирать ее домой. На пути назад Рэйчел молчала, и я подумала, что, несмотря на то, что она хорохорится, ей страшновато возвращаться домой.
Все утро мы с Элис готовились к ее приезду. Взяли напрокат шесть видеофильмов. Купили литр супа со свиными клецками и всякой другой интересной еды. Мы специально съездили в итальянское кафе в Уитли, где купили целый килограмм орехового мороженого. Я приобрела бутылку чистящего средства – совсем не такого, каким мы привыкли пользоваться каждый день у себя дома, – и тщательно отскоблила ванну. Мне пришло в голову, что Рэйчел, хоть никогда раньше этого не любила, сейчас вдруг захочет хорошенько помыться. Потом нас посетила гениальная идея – и мы взяли на время у знакомых собаку, щенка лабрадора кремового окраса.
Рэйчел даже не спросила, чей он. Это был плохой выбор, как я поняла уже потом. Например, подошел бы доберман-пинчер. Мы могли его найти, псов этой породы полно в Снейте и на фермах. Когда она увидела щенка лабрадора, то сразу поняла, что мы обе ничегошеньки не понимаем в собаках.
Рэйчел медленно поднималась по лестнице в свою спальню. Занавеска была по-прежнему сдвинута в одну сторону, так что золотистый солнечный свет озарял ее руку. Забравшись в постель, она натянула на себя пуховое одеяло и закрылась им до подбородка. Я прилегла рядом с ней, но только лицом в комнату. И увидела кучи разбросанной одежды, стопки книг, пустые пивные бутылки, пачки из-под сигарет и пустые зажигалки. Ее зеркало стояло на полу, рядом с радиоприемником и несколькими золотистыми футлярами губной помады.
В комнате было немало хлама, но тем не менее она казалась достаточно свободной. Рэйчел не стала занимать пространство безделушками и, в отличие от меня, не собирала сувениры и не выставляла их напоказ. Никаких спичечных коробков – только если требуются спички. Единственным украшением на стене оставалась карнавальная маска с длинным, загнутым, как клюв, носом, которую она нашла как-то по дороге в Лидс. Вероятно, кто-то выкинул маску, возвращаясь домой с вечеринки.