Воин в поле одинокий (Полянская) - страница 16

На первую страницу
Коридорами, лестницами закружил.
Я — живая мишень, я на злом сквозняке
Своё робкое сердце держу в кулаке.

«А во дворе густой туман похож…»

А во дворе густой туман похож
На волглое бельё с казённой койки.
Из форточки сочится запах стойкий,
И по спине волной проходит дрожь.
Гуляют сквозняки. Мои шаги
Пересекают вектором движенья
Невидимые петли и круги
И гаснут в коридорном средостенье.
На грани фола — жизнь. В чужой уют,
В трёхмерное пространство неумело
Я год за годом втискиваю тело
И душу, перекрученную в жгут.
И только заоконный мой двойник
Изученно-неведомой природы
Так тих и светел, словно он постиг
Простую геометрию свободы.

«Отец мой был похож на волка…»

Отец мой был похож на волка —
И сед, и зол, и одинок.
Лишь на руке его наколка —
Раскрывший крылья голубок.
Нелепо и довольно криво
Он всё летит из дальних стран,
Где сильный, молодой, красивый,
Мой батя не от водки пьян.
Где мать жива. А я, быть может,
В проекте, или даже — нет.
Где лёгкие тихонько гложет
Дымок болгарских сигарет.
И, напрочь забывая лица,
Сквозь морок, суету и тлен
Я снова вижу эту птицу,
Летящую средь вздутых вен.
И в зеркале заворожённо
Ловлю который раз подряд
Всё тот же странно-напряжённый,
Неуловимо-волчий взгляд.

«В этом городе всё вперекрёст, вперехлёст, вперекос…»

В этом городе всё вперекрёст, вперехлёст, вперекос.
Загадай на монетку — там решка с обеих сторон.
Всё — мираж, всё — коллаж, ускользающий дым папирос,
Тени ангельских крыльев средь вспугнутой стаи ворон.
Портупеей бумажной крест-накрест слепое окно…
Эй, лихач, погоди!.. Но размашист рысачий разбег.
И за здравие флота в бокалах вскипает вино,
И на саночки с телом замедленно падает снег.
На изломе времён, осыпаясь, меняются дни,
Легче пуха взлетают и рушатся тяжестью плит.
Затемнение снято, и в город вернулись огни.
И пронзённое шпилем, голодное сердце — болит.

«Когда отпустит боль, я вдруг увижу…»

Когда отпустит боль, я вдруг увижу
Фабричную трубу, кирпич двора,
И буквы на стене, под самой крышей,
Кричащие: «Гагарину — ура!»
И небо, что в прицельном перекрестье
Оконных рам похоже на дыру,
И флигель, где кусок прогнившей жести
Крылом подранка бьётся на ветру.
Отпустит боль, и я ещё услышу,
Быть может, через трещины в стене —
Скрипичная мелодия всё выше
Взбирается по тоненькой струне.
С естественностью веры бестревожной,
С наивностью гармонии простой —
По лестнице крутой и ненадёжной
Над вечно равнодушной пустотой.

«Под Одессой…»

Под Одессой
В местечке со странным названием
«Каролина Богаз»
Сизый тростник
Весь в завитушках улиток
Сухо шуршит на ветру.
Мелкие розы
И многоэтажный чеснок
Обступили крыльцо
Следующая страница