– Погиб? – поразился король, придержал коня и всмотрелся в лицо спутника. – Невозможно… Что же теперь будет?
– Как это – что? Если мы не разберемся с заговором, не найдем настоящего его хозяина, тогда ещё до холодов королю Эндэры предъявят счета по крайней мере пять разгневанных нэрриха, вот что будет. Я не учитываю Оллэ, он умен и уже потому сперва выслушает, а затем схватится за эсток… или составит яд. – Кортэ зевнул, пряча кривоватую, невеселую усмешку. – Почему-то мне думается, что вместе с холодами в пределы страны явятся не только дождевые тучи и дети ветров, но и толпы годных на мясо наемников, а за ними и личная гвардия вашего венценосного «брата», правящего на островах. Что скажет юг, зависит от Абу. Он умен и постарается исключить худшее, даже помня, как Изабелла норовила сгоряча казнить его. Что еще очевидно? Тагеза предоставит порты для северного флота, не зря молодого барашка де Сага отправили на заклание к вдовствующей корове, племяннице правителя Турании. У этой бабищи имеется столь же уродливая и похотливая сестра, ваш род включает неженатого племянника – и это тоже прямая ваша вина, Абу делал, что мог… Как вам мои домыслы?
– Ужасно, – едва слышно признал король. – Ты говоришь о распаде страны и крушении династии. И говоришь так, что я не могу прямо теперь найти возражений.
– Дурное настроение чуть горчит… и тонко оттеняет совершенство вкуса сидра, – безмятежно сообщил Кортэ.
Он бросил повод, решительно растер щеки. Снова устало поморщился. Последняя фраза была чужой, так мог бы сказать Ноттэ, лукавый и мудрый сын заката. И сам Кортэ почти невольно повторил явившиеся на ум слова, они выпорхнули – и темными птицами боли взлетели, закрыли солнце… Ноттэ нет в мире. Зоэ не рядом, Альба стал дыханием ветра и витает невесть где. Альба, не проживший в мире и двух лет, недопустимо юный для первой смерти, ведь он еще не накопил в сосуде души достаточно соков, чтобы стать личностью. Такие чаще всего и не возвращаются из-за порога, растворяются в небытии. Малыш знал, чем ему грозит гибель, понимал с полной отчетливостью – в отличие от людей, уверенных в его бессмертии и наверняка позволивших остаться на берегу легко, даже с внутренним убеждением: так надо…
И, словно перечисленных бед мало, сердце прокалывает большая боль: как защитить близких? Они – дорогие, родные люди, как верно твердила плясунья – семья, пусть и казались смешны её детские слова…
Неудача с поиском заговорщиков обойдется дорого. Осень задушит слезами дождей не просто так, она явится черной плакальщицей – да и похоронит лучшее, что было и пока что еще есть в мире. Первый раз за свою жизнь сын тумана не желал начала войны. Не находил веселья в грядущем, уже почти неминуемом, пении стали. Единственной музыке, доступной ему в исполнении… Такие танцы с клинком щедро оплачиваются в золоте, и для боя Кортэ – тот еще танцор, только успевай отбиваться от «ухажеров», приглашающих в найм. Пляска смерти делает опытного нэрриха – королем над королями! Во сколько оценит свою жизнь Бертран Барсанский, когда под стенами столицы встанут чужие войска? Что предложит король за право для наследника – дышать и взрослеть? Недавно объединенная силами двух неглупых людей, ставших соправителями, Эндэра слишком молода для испытаний на прочность. Кровь прольется и изменит страну. Кровь или уничтожит её, или сплотит правителей и их подданных вокруг самых фанатичных и мрачных идей Башни. Тогда будет сброшен с игрового поля патор Факундо – слишком он склонен к миру! И кто-то более яростный возьмется каленым железом прижигать язвы – и удалит с корнем инакомыслие, преследуя ересь так жестоко, что иссякнет она вовсе. А с ней уйдет многое иное. Нэрриха покинут бывшую родину. Алькем захлебнется в крови и сгинет. Падет поставленный в честь нездешних богов храм в квартале ростовщиков, а сами они, по большей части еретики с точки зрения Башни, окажутся лишенными прав изгоями. Сознавая это, сейчас иноверцы не жалеют золота, взращивая заговор или потакая ему. Надеясь сменить короля и взрезать страну, как тушу забитого зверя: «Выпустим кишки Эндэре, но сохраним себя», – думают они. Любой ценой… Люди редко задумываются о цене, когда на весах – жизнь, вера, достояние.