– Тот самый?
– Именно. Малый бочонок выкати. Мы с мирзой Абу изволим гулять. Да: для него неси баранину. Шутка ли, он спас королеву от тяжкого недуга. Во как. Еретик, а с понятием.
– Свят-свят, – всплеснул руками хозяин «Курчавого хмеля», вмиг убежал распоряжаться – и распространять свежие сплетни.
Король выглянул во двор, ругая себя за юношескую горячность: ему уже нравилось таиться в неузнанности, предвкушать пробу загадочного сидра. Дела государства снова хотелось отдать в изящные и крепкие руки жены. Умной, опытной в политике, обладающей связями и обаянием… Верной. Увы, последнее пока под сомнением, только Эспада рычал: подозрения ложны, доказательства измены – подделка, обман и ловушка. Божился, чертей поминал, сгоряча хватался за дареную еретиком саблю. Но толком вызнать ничего так и не смог. За что, в сущности, и поплатился – за неумение быть убедительным… Или за чужую слишком уж горячую ревность?
Кортэ заметил короля и вежливым жестом пригласил в дом. Сам проводил длинным коридором мимо многих комнат, по лестнице, снова галереей – до дальних, тихих и дорогих залов. Подвинул кресло, усадил.
– Придется вам мириться с тем, что я всех иных гостей тоже рассажу. Вы король, но гости-то мои. И сидр мой. И денежки плачу я. Ваш сегодня – только заговор.
– Дозволяю сегодня сидеть в моем присутствии всем вашим гостям, – безразлично отмахнулся король. – Тьфу, ну и гадость эти еретические платки.
– Снимите, уже можно. Слугу для особенных случаев я нанимал сам. Он нем, глуховат и изрядно стар. Зрение его таково, что лишь день от ночи отличает, блюда мы принимаем у него сами, ставим на стол тоже сами, так удобнее, чем подбирать с пола. Зато сплетен никаких.
– Зачем мы здесь?
– Явится Вион, я прикажу ему нашептывать тишину. Тогда узнаете. Ждите.
– Он всё же заговорщик или нет?
– Как у вас просто! С молчаливого согласия короля едва не отравили его любимую жену. Он заговорщик или нет? – прищурился Кортэ. Покосился на дверь, первым разобрав шум. – Ага, вот и гости.
Бочонок с сидром – на ведро, не более – внес Вион, установил в середину стола. Настороженно пристроился в дальнем от короля кресле, как указал учитель. Сам Кортэ уже звучно хлопал по спинам двух полненьких невысоких синьоров – король поморщился и сразу распознал в повадке и одежде людишек убогое их, низовое происхождение. Отвращения к призванным за общий стол добавляли вышитые золотой нитью знаки ростовщической гильдии на камзолах, скрашивало впечатление лишь то, что гости веровали в Мастера и, судя по чертам лица, происходили из коренных эндэрцев восточного, барсанского, толка.