Оба замерли возле Виона, поклонясь до пола и робея сесть. Бертран расстарался, изобразил благосклонную улыбку и указал на кресла, уже перенеся свое внимание на нового гостя. Тощего невообразимо: багряная ряса висела на нем, как на пугале, позволяя учесть все ребра и ужаснуться впадине живота… Спутники тощего выглядели особенно массивно и внушительно рядом с ним. Все трое были облачены в короткие рясы воинов и опоясаны эстоками, напоминающими весом и длиной старомодные мечи-полуторники. Они королю кивнули деловито, без избытка восторженности. Заняли места рядом, слева и справа.
В дверь протиснулся, шаркая и кряхтя, старик с подносом, Вион вскочил и забрал еду. Кортэ под локоть провел слугу до двери, вытолкнул и сразу же вернулся, хозяйски держа за плечо еще одного человека, юркого и на редкость невзрачного. Усадил его – и сам рухнул в последнее свободное кресло. Нагнулся вперед, наполнил черпак сидром, подхватил кубок и принялся молча, сосредоточенно переливать напиток из высоко поднятого черпака в кубок, опущенный так низко, как только позволяла длина рук. Сын тумана повторил ритуал еще два раза и подбородком указал – отдать кубок королю. Взял следующий и занялся тем же делом, пока гости резали и раскладывали мясо.
– Вольмаро? – на выдохе, благоговейно, шепнул юркий незнакомец.
– Сорт яблок теперь именуется Осеннее золото, хотя по мне вкус у них горчит и зеленью вяжет рот. Но название выбрал я, значит, оно – золото. Бочки для выдержки старые, еще не те, что ты подбирал и присылал, – отозвался Кортэ. – Что с моими новыми просьбами?
Юркий, как прозвал его мысленно король, в несколько длинных глотков выхлебал напиток, посидел с прикрытыми глазами, смакуя. Огорченно сморгнул, глядя в пустой кубок.
– Первый номер мимо, с трешки по семерку мало сведений, но едва ли. Два и восемь – да, очень возможно. Далее всё – пусто. На десятого я не тратил силы, он вчера убит. Сам проглядел еще три дома, были мыслишки да слушки, но – не сошлось. Порт на реке проверяют, тут быстро никак, ты просил с толком и без случайностей, брат Иларио тоже… настаивал, еще с утра, так что люди оповещены и стараются.
– По теме почтовых птиц что?
– Дай время до рассвета. Не все можно подтолкнуть, не везде подмазать. Налей еще хоть глоток и тогда пойду, с окрепшими силами.
Кортэ нехотя, с отчетливым сожалением, плеснул черпаком в кубок, не исполняя полный ритуал переливания. Юркий выпил, поклонился столу, Кортэ, королю – и сгинул. Бертран недоуменно повел бровью и попытался сидром восполнить покой, растревоженный невнятностью сведений. Напиток был мутным, холодным, терпко-вяжущим, до оскомины. Уж точно без малейшего оттенка пряной сладости, как и обещал Кортэ. Сперва сидр не произвел обещанного впечатления – несравненного и даже божественного. Показался кисловат, едва ли не шершав в горле. Но затем откуда-то изнутри и снизу всколыхнулся и потек по жилам ровный, вкрадчиво-ласковый огонь домашнего тепла. Не яркий, а на редкость спокойный и приятный. Страхи, сомнения, душевная боль – все растворилось, сгинуло. Осталась ясность сознания, оттененная щекочущим в носу, едва уловимым запахом цветущего сада и прелого яблоневого листа. Старый слуга явился с очередным подносом, и опять Вион вежливо подхватил ношу и устроил на столе…