– Не пришлось бы отдавать ни монеты, – нахмурился король. – Они предлагали принять закон, две трети имущества еретиков им, треть – казне короны. И всех, кому Башня не мила – вон из домов и лишить имущества. Я усилил войска и торговался не хуже тебя, уже почти сошлись: две трети – в казну, еретиков на мои галеры.
– Да простится мне вмешательство в беседу, – молвил тощий служитель, искоса глянув на короля. – Но бумаги о разделе золота и искоренении ереси были составлены мною. Ибо ересь следует выжигать каленым железом. Я пробовал ознакомить с замыслом настоятеля, затем пытался подать напрямую вам, но проще оказалось добиться нужного окольным путем, через Зорких. А галеры… Вера допускает за еретиками право умереть медленно, с пользой для короны.
– Врагу нэрриха флот бесполезен, тем более галерный. Три сотни жоп производят дерьмо, а драться некому, вот что такое галера, – сухо отметил Кортэ. Обернулся к ученику. – Малыш, вечер чернит небо. Как там звезды – гаснут? Притих ты.
– Гаснут, – виновато признал Вион. – Прошлую ночь оно не донимало меня, я понадеялся…
– Как наивно! Мы шумно явили себя в столице, «оно» уже обделалось и теперь желает мне мокрых штанов и поросячьего визга, – хмыкнул Кортэ. – Давай сразу попрошу у тебя прощения, малыш. Утром тебе будет плохо. Так плохо, что ты сочтешь королевскую казнь – благом. Но я предупреждал: всякий договор надо читать до подписания. Пока не усвоишь правило, болеть твоей голове. И моей, пожалуй, тоже. Идем.
Вион вздохнул, но не высказал вслух ни единого возражения. Сын тумана провел всех из зала вниз, нагрузив багряных служителей коврами и теплой одеждой. Сам прихватил корзину с остатками пищи, первым, показывая дорогу, пересек двор и спустился в кладовые, на нижний, холодный и глубокий их уровень. Лязгнул засовом, открыл добротную дубовую дверь и пояснил: тут его владения, надежнейший каменный мешок для сидра, а под ним еще одна клеть, обыкновенно в ней тайно сберегается самое ценное – бочки из Вольмаро. Сейчас, как может убедиться каждый, подвалы пусты.
Пока багряные по знаку Кортэ расстилали ковры и раскладывали подушки, а брат Иларио готовил бумагу и письменные приборы, сын тумана сбегал за лампадами и факелами. Вынудил каждого присутствующего обойти и простучать стены, убедиться: нет лазов, дверей и щелей, тайных воздуховодов и иных хитростей. Нижний подвал глухо замкнут, сообщается лишь с верхним через спускаемую шаткую лестницу. Или отделяется от всего мира, если лестницу вытащить, а толстенную дубовую заглушку люка – опустить и запереть. Завершив приготовления, Кортэ закрыл внешнюю дверь кладовых. Рассадил людей и без подробностей, коротко и точно описал голос, прозванный Басом. Указал на люк.