— Во имя Призрака, милостивого и всемогущего, кого принесло в такую ночь? Клянусь сотрясателями основ, только огнепоклонники Зумамы, да прислужники Ираса, тьфу, тьфу, нечестивцы бодрствуют до появления Всевидящего Ока, обделывая свои богопротивные делишки.
К кораблю двигалась сгорбленная фигура смотрителя. Светочем истинного учения, тусклый фонарь освещал худую руку, да скуластое лицо под серой, наспех намотанной чалмой.
— Успокойся, Наср, это я, — следом за пассажирами на скрипучий трап выбрался капитан корабля.
— Кто я, или ты думаешь, мои старческие глаза, подобно очам пресветлого Кецаля, способны проницать тьму, дабы читать в душах грешников, как в свитках.
— Я, Хасиб.
— А-а, старый пьяница, — успокоился смотритель. — А с тобой кто?
— Пассажиры.
— Ночевать не пущу. Пусть тащатся в город! — смотритель растолковал ответ капитана по-своему. — Не далее, как на прошлой неделе, останавливались одни… пассажиры. На утро недосчитался придверного коврика. Ну скажи, Хасиб, зачем им, во имя Призраков, понадобился грязный, обтрепанный придверный коврик? Куда мир катится…
Золот протянул капитану очередной кошель.
— Будешь ждать нас три дня, если не появимся — свободен. И постарайся не пропить деньги в первые сутки.
— Обижаете, — глаза астролетчика горели предвкушением.
Агент взглянул в сторону огней раскинувшегося за космодромом большого города.
— До рассвета будем на месте.
— Золот, — Дункан дотронулся до рукава напарника. — Что за призраков они все время вспоминают? Сначала капитан, теперь этот, уж не тех ли…
— Местные суеверия, — отмахнулся напарник и двинулся в сторону покосившихся ворот космодрома. — Пошли!
Послушной собачонкой, Дункан засеменил за гордо выпрямленной спиной.
Покидая маленький космодром, у дощатого, местами прогнившего забора, Дункан обернулся.
Или показалось…
У толстых опор их звездолета, озаренная отсветами остывающих сопл, стояла фигура… темные развевающиеся одежды, длинные волосы, тяжелый, не смягчаемый расстоянием взгляд немигающих глаз.
Призрак! И местные поминают призраков — одни и те же?
Трегарт помотал головой.
Фигура исчезла.
Весь путь до города, мужчину не оставляло ощущение, что за ними кто-то наблюдает.
4.
Далекий от теплого ветерок, далеким от приятного образом обвивал тело.
Из окна дуло!
Пропитанная пылью портьера отказывалась прибавлять настроения. Отчаянно хотелось чихнуть.
Обуздав очередной естественный порыв простым зажатием носа, Ах Рам тихо выругался.
Моча Кецаля и экскременты Кецаля, как только завершится месса, прикажу выстирать все занавески… и заложить, наконец, проклятое окно!