"Знакомо", — подумала Элика. А вслух спросила:
— Ты говоришь, его боялись... Но почему?
Вирсавия вздрогнула и прикусила язык. И Элика безжалостно пошла в контрнаступление.
— Как будущего правителя? Но их обычно уважают, страх − плохой фундамент для последующей верности и любви. Были ли среди ваших подданных те, кто любил его просто и искренне, без страха смерти или боли?
— Лентул... — вспыхнув, вспомнила Вирсавия. — Он воин знатного рода, но они подружились не сразу. Домиций никогда не одобрял его образа жизни, хотя и не показывал этого... Но я видела...
—Образа жизни? — продолжала наступать Элика, пользуясь смущением собеседницы. — Но как можно не одобрять образ жизни будущего правителя, который действует во благо своего народа и никогда не обидит своих подданных, и даже прочих, более слабых, таких, как... Женщины и рабы, к примеру?
Вирсавия умоляюще посмотрела на Элику, но та не собиралась ее щадить. Она была намерена вытянуть из юной девочки ту информацию, которую та прежде старалась не замечать, чтобы целостный образ брата как доброго спасителя не раскололся на сотни осколков. Сейчас эта брешь дала трещину. Как бы атланской принцессе не было жаль свою собеседницу, она не собиралась останавливаться. Зная точно, что потом сможет с легкостью отлечь ее и успокоить, продолжала тянуть крепко намотанные нити из неокрепших глубин пошатнувшегося сознания.
— Он лучший, — словно убеждая саму себя, повторяла Вирсавия. — Это правда, леди. Я очень его люблю. Он бы никогда не причинил никому зла... Я не видела...сама...а разговоры... — вздрогнув, девушка поспешно отвела взгляд.
— Я не сомневаюсь, что он всегда любил тебя, — склонила голову на бок Эл. — И всегда был добр к тебе. И к вашей матери, наверное, тоже? К членам семьи королевских кровей... Но как он вел себя с теми, кто не относился к этому кругу?..
Удар достиг цели. Губы Вирсавии задрожали, и она с мольбой уставилась на Элику. Но принцесса властно сощурила глаза, не отпуская свою жертву и одновременно заверяя этим взглядом, что откровенность будет вознаграждена.
— Девочки говорили, что в случившемся есть лишь их вина... — всхлипывая, решилась Вирсавия. — Но я все равно их жалела... Позволяла оставаться на ночь в моих покоях... Но они... Они сказали, что сами спровоцировали его на... На жестокое обращение... Одна пролила вино, другая дерзко ответила...
— Серьезный проступок, — обманчиво согласилась Элика. — Что он с ними сделал?
— Я видела шрамы... Они никогда не жаловались и всегда их скрывали... Он самолично их наказывал, но мне всегда казалось, что не порка их пугала до такой степени...