Через некоторое время после начала внеплановой проверки нам удалось выяснить, что столь неожиданным и пристальным вниманием к себе банк обязан письму заместителя Генерального прокурора России Катышева в Государственную налоговую службу. Между Федоровым и прокурорами в то время шла очень трогательная переписка.
Сомневаюсь, что мошенникам до этого приходилось общаться со столь отзывчивыми сотрудниками прокуратуры. Впоследствии ни один из сотрудников правоохранительных органов, с кем мне доводилось беседовать, не сможет поверить в то, что подобное письмо могло появиться на свет, тем более в стенах здания на Большой Дмитровке. Предлагалось считать его фальшивкой. К сожалению, данное письмо действительно было направлено Федорову. Поражает то, с какими подробностями генеральная прокуратура информирует вора о мерах правового характера, предпринимаемых банком в защиту своей собственности, и уговаривает его о личной встрече.
Позже бывший следователь Кирсанов рассказал, что в сентябре 1997 года ему было поручено расследовать факты, изложенные в заявлении Федорова. К этому времени материалы дела представляли собой объяснение самого Федорова американскому ФБР и большое количество банковских и иных документов, причем даже не переведенных на русский язык. Из имевшихся материалов никакие, даже предварительные выводы сделать было просто невозможно. Фактически пришлось начинать все с нуля – от покупки облигаций Национальным резервным банком до перевода Федоровым денежных средств. Эту работу Кирсанов смог закончить только ближе к концу 1997 года, составив наглядную схему. Акт налоговой проверки появился только 27 июня 1997 года, в то время как само письмо Аристова Федорову ушло гораздо раньше – в апреле. Это угодливое по содержанию письмо было использовано по назначению: полученный факс Федоров представил в швейцарский суд и добился-таки снятия ареста со своего личного счета, после чего снял с него деньги и спрятал их в более надежное место.
Пионеры черного пиара
Мы написали несколько обращений в генпрокуратуру, однако никакой реакции не последовало. Примерно в это же время наш банк и я как его руководитель стали объектами развернутой в СМИ кампании по дискредитации. Не проходило и недели, чтобы где-нибудь не появилась статья, «разоблачавшая» меня и призывавшая со мной разобраться. Особенно усердствовали Юрий Ряжский и Леонид Крутаков в самой читаемой газете столицы, «Московском комсомольце», и Юлия Пелехова в главном деловом издании «Коммерсантъ» (судьба последней, кстати, является хорошей иллюстрацией к поговорке «Бог не Антошка – видит немножко»: в 2004 году Юлия была приговорена к семи с половиной годам лишения свободы – вымогала 100 тысяч долларов у предпринимательницы, шантажируя ее публикацией компромата).