Мужчина, стоявший чуть поодаль от компании, подошел ближе. Высокий, привлекательный, он несколько растерянно смотрел на странную сцену, но потом его взгляд остановился на девушке, чьи фото раньше видел у Кирилла. А Ирка, сама уже ставшая красной от смущения, неожиданно замялась и оробела.
— А это Ира, я тебе о ней уже успел рассказать. — Кирилл жестом призвал молодых людей пожать друг другу руки в честь знакомства. — Ну и, конечно, Катя.
Пока Артур и Ира неловко налаживали общение, Кирилл никак не мог отказать себе в потребности все время обнимать и украдкой ловить с губ Кати поцелуи. А она, уже успевшая немного прийти в себя, вновь предприняла попытку принять чопорный вид.
— Ты меня дискредитируешь в Иркиных глазах, — зло зашептала она, пытаясь хоть немного сохранить дистанцию между ними, но тщетно.
— Тебе не все ли равно, как она будет воспринимать нас двоих после всего того, что сама же натворила? Пусть вон своей жизнью уже, наконец, займется, я специально для нее Артура сюда тащил.
Легко подхватив свои и Катины вещи, Кирилл уже направился было к выходу, как вдруг остановился и, озорно улыбнувшись, выпалил:
— И кстати, чтобы ты больше не пряталась от меня, придется мне тебя окольцевать навеки вечные.
— Что? — охнула Катя, уже потихоньку догадываясь, куда же клонил Кирилл.
— Замуж, говорю, за меня пойдешь?
— Ни в жизни! — гордо выпалила она в ответ.
Веселье удалось на славу. Все гости, давно знакомые друг с другом, веселились от души, наперебой поздравляя новобрачный и то и дело крича им традиционное «горько». Сияющая от счастья Ирка горделиво и торжественно демонстрировала всем пойманный недавно букет невесты, а ее жених Артур не менее гордо обнимал ее за талию, словно говоря всем, что это его и только его женщина. Но самыми счастливыми на этом празднике были, конечно же, молодожены. Кирилл и Катя. Невеста была ослепительна в своем белоснежном платье, ее глаза светились теплотой и нежностью, стоило лишь только взглянуть на жениха, не сводящего с нее взгляда и не отпускавшего ее ни на мгновение. И никто уже не вспоминал об оторванных пуговицах на детских пальто, ни о набитых снегом портфелях вперемешку с грязью после очередной перебранки за школой, ни о проваленной практике — словно это и не с ними было вовсе. Лишь только Филипп, впав в ностальгические детские годы, пытался докопаться до истины:
— Нет, Кирюха, — едва ли не заплетавшимся от горячительных напитков языком говорил он, навалившись на друга детства, — ты вот мне ответь как брат брату: как так вышло, что вы столько лет враждовали и вдруг бац — вот тебе?!