- Легионеры, - ответил за него Тощий, примостившийся на скамье почти в самом углу.
- Меньше бы впихивал в себя еды - быстрее бы бегал, - ворчливым тоном заметила я.
- Хорошего человека должно быть много.
- Тебя много. Но ты всё равно мерзкий.
Я принялась за дело, негромко ругаясь себе под нос. Артур распорядился, чтобы один из мужчин наблюдал за дорогой. Блу помогал мне - разрывал материю на полосы и подавал воду. При необходимости Артур приподнимал раненого, которому было запрещено двигаться самому, хотя он и бурчал время от времени, что всё это было ни к чему.
Наконец я с великим трудом связала концы ткани спереди и потянулась за другими, упорно прячущимися за спиной пациента. Кабан шевельнулся, и первый узел развязался.
- Чтоб тебя, толстый ты ублюдок!
- Дикая баба, - протянул Тощий.
- Как её ещё не отдубасили?
- Святой Павел говорил: «Женщине следует учиться молчанию со всей покорностью», - раздался позади очень строгий голос.
Я вытерла лоб рукавом.
- Он говорил не так, - возразил кто-то. - Он сказал, что жёнам в церкви следует молчать, ибо не позволено им говорить.
- Нет же! - вмешался Кабан, весь белый, как полотно. - Там что-то про то... Ну, мол, не красота - золото, а ум и молчание.
- Вы сейчас все пойдёте вон, - не выдержала я, хлопнув ладонью по столу. - Вместе со своим Павлом.
В ответ раздались смешки.
- Я поверну его на бок. А ты завяжи бинт, - предложил Артур.
Я коротко взглянула на него и только сейчас заметила меч, болтавшийся за его спиной. Кивнув в ответ, я обратилась к Кабану:
- Если ты хоть чуть-чуть дёрнешься, я тебя убью.
- Я же говорил!
- Заткнись.
Я слишком сильно потянула последний бинт за концы, и он вырвался у меня из рук. Пока Блу нащупывал в темноте потерянный бинт, я почивала его отца изощрёнными ругательствами, которые тот терпел с мучительным смирением.
Когда повязка была наконец готова, Кабан хотел было прикоснуться к ней, но я ударила его по руке.
- Лежи смирно.
Артур протянул мне фляжку; из горлышка ударил запах очень крепкого виски.
Я отмахнулась:
- Ему нужен чай или вода.
- Это не ему. Тебе.
- Дайте лучше мне! - вмешался Кабан, снова попытавшись сесть.
Я уложила его обратно, и он негромко застонал.
- Как больно!
- Чудесно! - прошипела я. - Так тебе и надо, - и обведя строгим взглядом собравшихся мужчин, добавила: - Можете оставаться здесь до утра. Но не дольше.
- Нужно выставить на ночь караул, - сказал Тощий.