Около часу дня в воскресенье я отправился пешком от гостиницы «Вашингтон-Дьюк» к университетскому городку Дьюка.
Я только что отведал настоящий завтрак по-северокаролински – полтора кофейника горячего, крепкого кофе, кусок очень соленого окорока с сопливой яичницей и томатным соусом, бисквиты, овсяные лепешки. И все это под звуки песенки в стиле кантри: «Придет тот день, когда в надраенных кастрюлях… ты не увидишь больше моего лица».
Я был взвинчен до предела, поэтому прогулка до университета была хорошим успокаивающим средством. Я сам себе ее прописал и сам же выполнял указания врача. То, что я увидел вчера на месте преступления, меня потрясло.
Я хорошо помнил те времена, когда Наоми была маленькой девочкой, а я – ее лучшим другом. Мы хором распевали детские песенки про паучка и шелкопряда. В какой-то степени именно она научила меня уметь дружить с Дженни и Деймоном. Подготовила к роли любящего отца.
В те времена мой братец Аарон таскал с собой Липучку в бар «Капри», что на Третьей улице. Брат делал все, чтобы пьянством вогнать себя в гроб. «Капри» было совсем неподходящим местом для маленькой девочки, но Наоми каким-то образом к этому приспособилась. Еще ребенком она понимала и принимала отца таким, каким он был. Когда они с Аароном заглядывали по дороге ко мне, братец обычно был уже «на взводе», но еще не совсем пьяным. Наоми следила за отцом. В ее присутствии он старался не напиваться. Беда в том, что Липучка не могла состоять при нем неотлучно и уберечь от погибели.
На час дня в воскресенье у меня была назначена встреча с деканом, куратором женских общежитии университета Дьюк. Я подошел к Аллен-Билдинг, неподалеку от Чепел-Драйв. На третьем и четвертом этажах этого здания размещались кабинеты администрации.
Декан оказался высоким, крепкого сложения человеком по имени Браунинг Лоуэлл. Наоми мне много говорила о нем. Она считала его добрым советчиком и хорошим другом. В тот день я встретился с деканом Лоуэллом в его уютном кабинете, сплошь уставленном толстыми старыми книгами. Окна кабинета смотрели через обсаженную магнолиями и вязами Чепел-Драйв на Фью-Куод. Как и все остальное в студгородке, вид из окна радовал глаз. Повсюду постройки в готическом стиле. Настоящий южный Оксфорд.
– Я ваш почитатель, с легкой руки Наоми, – произнес декан Лоуэлл, когда мы поздоровались. Рукопожатие у него было крепким, чего следовало ожидать от человека его телосложения.
Браунинг Лоуэлл был мускулистым, лет тридцати пяти привлекательным мужчиной. Живые голубые глаза его лучились доброжелательностью. В свое время Лоуэлл был гимнастом мирового класса, вспомнил я. Когда он заканчивал университет Дьюк, его прочили в звезды американской команды на Олимпиаде 1980 года в Москве.