— Я думаю, братцы, вся беда в том, что очень старые они у нас, генералы-то.
— Нет, не то. Много среди офицеров князьев да баронов. Сволочной народ: бабники, картежники и интриганы всякие. А военное дело — совестливое… Надо быть таким, как Суворов. Спать и есть — на передовых позициях. Вот тогда он научится соображать, настоящей головой своего войска будет. И бояться смерти не надо. Такого командира солдаты в обиду не дадут, и не только от пули, а от самой тяжелой гранаты укараулят. Да-а-а…
10
Через два дня, ранним утром, стрелки и артиллеристы заметили новый земляной вал японских подступов, воздвигнутых за ночь недалеко от железнодорожной насыпи. Приступив к постепенной атаке, враги рыли зигзагами траншеи, начав их от прикрывающего гребня через открытую долину.
— Параллели возводят, — с горечью сказал Копьев. За последние дни он осунулся. Глаза его лихорадочно блестели, кожа на выпуклом лбу собралась в морщины. Часто сплевывая, Копьев ругался: — Под носом копошатся, а ты молчи! На втором редуте скоро форт вырастет, а ты не смей стрелять без указаний штаба.
Золотая гора последние дни стреляла очень редко. Недостаток снарядов ощущался все острее и острее. Зигзаги подступов росли. Под дулами пушек третьего форта, Заредутной батареи, батареи лит. Б и Волчьей Мортирной копошились японцы. Первый и второй редуты стали укреплениями против защитников.
Стрелки ежесекундно стреляли. Но что значит пуля против тяжелого мешка с землей?!
— Молчат наши батареи, — волновались солдаты, стоя у амбразур Китайской стены. Увидев Подковина, они обратились к нему:
— Ты там, у телефона, много слышишь. Скажи, в чем дело?
— Что вы спрашиваете, разве непонятно? — горько усмехаясь, проговорил обросший бородой стрелок. — Начальство! У него трудно что-нибудь разобрать. Помыслы наших начальников и их распоряжения не легче японской бризантки ошарашивают.
За последние дни солдаты сильно изменились. Грязные, небритые, в рваных сапогах, в помятых, истерзанных пулями и осколками шинелях, они вызывали глубокую жалость. Глаза их были полны тоски.
— Что слышно про Куропаткина, про главную эскадру? — спросил Подковина бородач. — Поди по телефону все же промелькнет что-нибудь.
— Отрезаны мы, и сообщения сбивчивы, — ответил Подковин, глядя через отверстие в окопе на возводимые контрукрепления японцев. — Который раз накладывают японцы мешки на втором редуте? — спросил он.
— Да, пожалуй, уже четвертый.
— Видно, их сегодня вечером пора шарахнуть, посадить им на шею три-четыре «вороны».
Стрелки вопросительно взглянули на телефониста.