— Нагиб эк-Касар? — Халима недоверчиво взглянула на него. Затем она тряхнула головой и начала рассказывать, что ее муж аль-Хуссейн схватил эк-Касара и с несколькими спутниками отправился в Луксор на поиски друга эк-Касара.
— Его друг — это я, — спокойно сказал Омар.
— Я уже поняла это, — ответила Халима.
— Чего он хочет от меня?
— Аль-Хуссейн утверждает, что ты обманул его, украв товар из последней поставки опиума из Судана.
— Но ты же ему не веришь?
— И все же?
— Во имя Аллаха, это не так, — воскликнул Омар. — Мы вместе отправились в Асуан, чтобы выполнить задание аль-Хуссейна, но в Луксоре наши пути разошлись. С тех пор я не видел Нагиба.
— Как бы то ни было, аль-Хуссейн теперь охотится за тобой.
Юсуф, слуга, покашливая, поднялся по лестнице. На полпути он остановился и тихо сказал:
— Госпожа, пора!
Халима больше прежнего желала придерживаться обычного распорядка дня. Только так она могла быть уверена, что не вызовет подозрений.
Поэтому их прощание было коротким, почти холодным; но Халима пообещала вернуться на следующий день в то же время.
Положение, в котором оказался Омар, не могло быть более запутанным и безвыходным, и не было бы ничего странного, если бы Омар впал в отчаяние. Но он успел усвоить, что именно отчаяние и бессилие мобилизуют скрытые силы и укрепляют дух для совершения единственно верного поступка.
Тадаман, которому Омар был обязан жизнью, становился тем ненавистнее ему, чем больше он узнавал о деятельности и членах организации. Сад Заглул мог быть достойным уважения человеком. Британцы выслали его как предводителя египетских националистов сначала на Сицилию, затем на Сейшельские острова. И приверженцы его партии тоже, вероятно, были людьми достойными. Но среди экстремистов, принадлежавших к тадаману и действовавших в основном совершая вооруженные налеты, было множество подозрительных личностей и криминальных элементов, интересовавшихся только личной выгодой и готовых войти в организацию лишь для ее достижения.
Основой организации была анонимность ее членов. Лишь немногие знали их имена, не будучи при этом знакомы с иерархией и не зная, кто в ней старший. Неизвестен был и глава организации, неясно было, кому повиноваться. Но именно на такой неопределенности членов и основывалась организация.
Омар, конечно, знал, что его жизнь и яйца выеденного стоить не будет, если он теперь покинет организацию, столь непреднамеренно принявшую его в свои ряды. Перед ним стояла дилемма: должен ли он встретиться с аль-Хуссейном, сделав вид, что ничего не знает, или лучше на время исчезнуть, ожидая, пока для них с Халимой не представится возможность бежать.